Ради интереса в процессе ползанья по инету сунула нос в русские сабы и восхохотамши валяюсь под лавкою.
Жгут даже не сабы, жгут комментарии к ним.

Избранные места из оныхИмя главного героя звучит как Vash the Stampede. Положим, “Ваш” и в Африке “Ваш”...

Нечто странное творится с бумерангом. В паре диалогов тихой сапой проскальзывало словечко Mohawk, означающее вообще не оружие, а род-племя индейцев. Но говорили об оружии.
Оймамочки, бумеранг, таааааа, зато оно знает про индейцев, гыгык.

Меня жутко доставало читать у Жюля Верна описание того или иного устройства в футах, дюймах и прочей англиканской метрической ереси. Блин, как сейчас помню – раскрытый “таинственный остров” и рядом калькулятор…
Что б вам было понятнее, все встретившиеся меры веса, объема скорости и т.п. будут переводиться в стандартную русскую.
А лучше - так сразу в аршины и пуды, а? И ничего, что там явно по условиям вселенной искаженные меры длины-веса.

Вот тут-то – единственный раз! - и всплывает имя корабля пустыни. Зовется сия колымага Флоуриш (Flourish). Что я бы перевел как “Цветастый”.
*аплодисменты*

Мне кажется, задача переводчика не только перевести, но и помочь читателю/зрителю п о н я т ь текст. Ради чего, собственно, пишутся комментарии и строятся версии. Надеюсь, это информация кому-нибудь поможет.

Да уж. Нет, я конечно понимаю, сама не без этого, и вообще грешно смеяться над больными людьми, но не удержалась. Эти комментарии взорвали мой моск

З.Ы. Пойду додзи поищу, а то ведь пройдет опять запал, ых...
З.Ы. Пора добавлять интерес про отстрел типов в красных плащах.

@темы: Йа креветко, Хихикса Миртл, Bang-bang!, Аниме, Цитаты

@темы: Йа креветко, Лытдыбр

@темы: Нытье, Личное, Жесть как она есть

Найти один единственный крипичег среди пятнадцатитысячного фонда...
Я щас кого-нибудь прибью!


UPD: Я мегамоск! Нашел!!!

@темы: Лытдыбр, Жесть как она есть

@темы: Свуны, Йа креветко, Личное

Я только надеюсь, что оно будет меньше ТерраСанкты. Ну планируется, во всяком случае - меньше. Винить прошу тот самый ужасный факт про мамуГаби, и некоторых товарищей (не будем тыкать в них пальцем, все итак знают, что это был слоненок ). По крайней мере, концепция и сюжет уже есть, осталось - донаписать.

Дуэт для свечи и стали

Автор: Мейрит aka Quistis Trepe
Фэндом: Final Fantasy XII
Рейтинг: G (пока, во всяком случае)
Предупреждения: Некое эклектичное собрание разных представлений. Да, я плагиатор и горжусь этим х)
Дисклеймер: все не мое, даже тараканы практически не мои.
Статус: в процессе

Глава 1. Лето
ЧитатьПоследнее счастливое лето в их жизни Ноа почему-то запомнил очень отчетливо. Все остальные сливались одно с другим, образуя какой-то бесформенный комок радости и солнца, но то лето, когда им исполнилось по пятнадцать, он помнил буквально по минутам.
Прогулки на чокобо, пока еще детские игры. Беззаботный смех. Баш, сломавший руку, и поэтому целый месяц гордо носящийся со своими лубками – он всем окрестным мальчишкам рассказывал, что это рана от вражеского меча. Отец несколько раз брал их с собой в патрули и деловые поездки, и один раз – как раз когда старший брат так неудачно сверзился с дерева – Ноа поехал с Йоханом фон Ронсенбергом вдвоем. Этой поездкой он гордился не меньше, чем брат – «боевым ранением». Потом, оглядываясь назад, он с удивлением понимал, что только тогда они с отцом начали узнавать что-то друг о друге. До этого Йохан, по-видимому, воспринимал своих сыновей только как вечно носящийся по двору замка дерущийся клубок, и если и брал с собой, то тоже не особо различал их; а для братьев – уж для Баша точно – отец оставался непререкаемым и бесконечно далеким
авторитетом. Ноа смутно помнил, что, когда они были совсем маленькими, отец мог часами возиться с ними, но с тех пор бремя, опустившееся на плечи фон Ронсенберга-самого-старшего, становилось с каждым годом все тяжелее и тяжелее. Нелегко быть первым советником при дворе князя, страдающего душевной болезнью, а Йохан уже много лет умудрялся лавировать между советом баронов, причудами правителя и Канцелярией.
Вот так и получилось, что в той поездке Ноа узнал: его отец, практически, тащит на себе половину государственных дел княжества. А Йохан фон Ронсенберг выяснил, что его младший сын не так уж и похож на своего брата-близнеца. Он удивлялся тому, что в отсутствие Баша Ноа оказался спокойным и наблюдательным, не проказничал и держался с удивительным для подростка достоинством.

Он чувствовал себя таким взрослым, когда проезжал вслед за отцом на своем прекрасно вышколенном чокобо по улицам очередного приграничного городка. Девушки с лентами, заплетенными в волосы, приветливо улыбались ему, и он уже предвкушал, как будет рассказывать Башу все подробности поездки. Еще бы, обычно отец выезжал с вооруженной свитой, а тут они путешествовали вдвоем, только Йохан и Ноа – Ноа, который чуть не лопался от гордости. Еще бы, ему доверил свою безопасность второй человек в княжестве (а по тому, как их встречали в маленьких городах и деревеньках, получалось, что чуть ли не первый – народ любил своего наместника, который, в отличие от князя, живо интересовался всеми делами и проблемами своей земли).
Две недели в седле, с десяток поселений, где обязательно надо выслушать все беды местных жителей. Первая кружка медовухи, которую щедро плеснул толстый корчмарь, пока отец был занят. Какая-то светловолосая крестьяночка, и сладкий-сладкий поцелуй в темных сенях – не первый, правда. Они с Башем давно уже смекнули, что деревенским красоткам нравятся статные, веселые близнецы, и на каждом празднике обязательно находилась не одна и не две девушки, жаждущие внимания сыновей господаря фон Ронсенберга. А девиц – в отличие от той же выпивки или азартных игр – отец одобрял. «Хороший рыцарь верен своему князю, своей любви и своему клинку», - не уставал повторять он, ласково ероша непослушные волосы братьев.
Ноа помнил, как перед возвращением домой отец предложил ему подняться в горы – «Поглядишь на мир хоть в щелочку», - смеялся он.
Мир был совсем неинтересный – с одного из перевалов, прорезающих горную цепь, которая опоясывала Ландис, он казался затянутым серым туманом. Далеко на горизонте медленно и величественно проплывал транспортный корабль.
- Там Аркадия? – спросил Ноа. Он знал, что большинство торговых кораблей, приземляющихся в единственном аэропорту Ландиса, находящемся в столице, принадлежат этой великой империи, соседке их небольшого государства.
- Аркадия теперь везде, - непонятно ответил Йохан, который смотрел, нахмурившись, на юго-восток – прямо на восходящее над густым одеялом тумана солнце.
Но эта тень, краем своего крыла накрывшая их счастливый мир, рассеялась в ослепительном сиянии того лета.

К тому времени, как Йохан и Ноа возвратились в замок, Башу уже сняли лубки, и близнецы тут же возобновили свои проделки. Причем старший, разумеется, начал с того, что залез на то самое дерево, куда никто еще из окрестной ребятни не залезал, и откуда он некоторое время назад так феерически свалился.
Как ни странно, на этот раз операция прошла успешно, и от этого подвига как-то даже потускнели удивительные рассказы Ноа о поездке с отцом. Ноа не расстраивался – он прекрасно знал, что Баш ему в глубине души страшно завидует, и прощал брату эту маленькую слабость – отчаянное желание быть лучше хоть в чем-нибудь.
Они брали на кухне хлеб, сыр и флягу с козьим молоком и отправлялись на пару дней в лес, или на высокогорные луга, где можно было попытаться заарканить диких чокобо, или искупаться в кристально чистом ледяном озере. Для них обоих было не в новинку спать на наскоро собранной из лапника лежанке под открытым небом, каждый мог разжечь костер даже под дождем (у Баша, правда, это получалось значительно реже), и знал все ягоды и грибы в округе – какие из них есть можно, а какие ядовиты. С того момента, как стаивал снег, они ходили босиком, как деревенские детишки, и к лету их пятки становились черными и твердыми, как кожа бангаа.
Иногда их отправляли за чем-нибудь в город, и тогда они обязательно затевали свою любимую игру – менялись местами и обдуривали какого-нибудь расфранченного столичного типа. Однажды какой-то молодой офицер, проездом гостивший у родственников, таким образом проиграл им саблю, чокобо и щегольской красный ментик с серебряными шнурами; они вернулись домой ужасно гордые и довольные, а отец, узнав о случившемся, молча выпорол обоих. А потом заставил вернуть «господину полковнику» имущество и извиниться.
Тем вечером близнецы лежали в своих постелях (на животах, конечно) и вели очень серьезный и взрослый разговор. Договорились в результате до того, что отец, конечно, прав, и обманывать нехорошо, но господин полковник в любом случае вел себя, как осел, и получил по заслугам, а они не опозорили чести и достоинства фон Ронсенбергов. С чем и заснули, чрезвычайно довольные друг другом.

В окрестных лесах водилось мало действительно опасных зверей, но как-то раз братья напоролись на непонятно как забредшего в их края Мальборо. Это Ноа помнил тоже очень отчетливо – как они висели, вцепившись в шершавый ствол корабельной сосны, на которую в других обстоятельствах в жизни бы не забрались, и слушали шипение беснующегося внизу чудовища. На их счастье, ядовитые плевки до ненадежного убежища не долетали, и Мальборо не лазают по деревьям – впрочем, ожесточенно думал Ноа, монстру надо всего лишь подождать: через некоторое время руки просто не выдержат, и близнецы свалятся вниз, как перезрелые яблоки. Баш обнимавший ствол чуть ниже брата, видимо, думал о том же. «Я его отвлеку, а ты дуй в замок за помощью!» «Не вздумай!» «Да ладно, я вон на ту сосну залезу и пересижу спокойно, там ветки удобнее».
Ноа знал, что у проворного как белка Баша шансов провернуть подобный маневр гораздо больше; точно так же как знал он и то, что его пальцы, намертво вцепившиеся в кору, начинают дрожать от напряжения.
Крик «Давай!», соскользнуть вниз, чуть не обдирая кожу с ладоней, прыснуть в разные стороны. Ноа тогда обернулся скорее по наитию, он видел, как Баш летит ко второму дереву, как за ним, шевеля щупальцами, ползет монстр, и понял – его брат не успеет. Каждый из близнецов носил с собой подарок отца, кинжал в простых кожаных ножнах. Таким было удобно и срезать ветки, и чистить рыбу, и остругивать деревяшку. Несерьезное оружие, но пока их не посвятят в рыцари, серьезного им и не полагается – мечи братьям разрешалось носить только во время поездок с отцом, и то – обычные солдатские с простой крестовиной и не изукрашенной гардой.
Уроки отца не прошли даром: Ноа, никогда в жизни не видевший Мальборо, с легкостью определил, где у чудовища могут быть жизненно важные органы, бесшумно, двумя прыжками настиг монстра и его жертву, и хладнокровно вонзил свой смешной кинжальчик ему в глотку, по плечо погрузив руку в ощеренную пасть.
Он потом и сам удивлялся той собранности и ясности, которые снизошли на него в этот момент. И только позже сообразил, что это и есть то самое качество настоящего воина, про которое твердил отец. Не затуманенное горячкой боя сознание – первый кирпичик, на котором строится фундамент любой победы…
Тогда он ничего этого, конечно, не знал, а если бы и знал – все равно не понял бы. Чудовище в буквальном смысле испустило дух, выдохнув облако отвратительно пахнущего зеленого дыма, а Ноа все пытался вытащить свое оружие, намертво застрявшее в горле Мальборо. Он помнил, как запершило в горле и закружилась голова, как брат пытался оттащить его от гнусной туши…

Потом были два дня в постели, и обеспокоенное мамино лицо, и каждый раз, когда он хотел сказать, что с ним все в порядке, горло снова перехватывало в приступе мучительного кашля, и сознание скатывалось обратно в объятия сна.
Тогда, кажется, он в последний раз видел, как Баш плачет. Еще пока по-детски, размазывая слезы кулаками по щекам, он ревел у кровати брата, потому что, наверное, только сообразил, что мог потерять его навсегда. Ноа хотел сказать, чтобы Баш заткнулся, потому что он мешает спать, и еще потому что он сам там, в лесу, испугался того же. Что потеряет брата. Но на него снова напал кашель, и Баш виновато протягивал ему молоко с медом, которое приготовила мама, и Ноа глотал сладкую гадость, не потому, что на самом деле помогало, а потому что так надо.
Когда он встал с постели, кухарка Алиция, добродушная полная женщина с толстой, двумя руками не обхватишь, косой до пояса, со смешком сказала, что теперь, наконец, «молодых господ можно хоть промеж друг друга различать» - мол тот, что зеленее – наверняка Ноа. А они смеялись и все так же носились по замку и окрестностям, только теперь старый лесничий справил им два арбалета со стальными болтами, и они могли часами пропадать на полянке, где установили несколько мишеней. Ноа попадал только в самую близкую, а вот Баш стрелял гораздо лучше, чем фехтовал, и ходил петух-петухом, регулярно хвастаясь, что он-де воробью в глаз со ста шагов попасть может (Ноа обычно ехидно добавлял: «Летящему», - и слушатели прыскали со смеху, к немалому раздражению старшего брата).

Это лето пропахло черникой, которую они «помогали собирать» смешливым деревенским девушкам, после чего обычно лукошки оставались пустыми, а незадачливые помощники и их жертвы оказывались с ног до головы уляпаны фиолетовым соком; медом с пасеки лесничего, куда они забирались за яблоками (ульи стояли в яблоневом саду), и потом долго улепетывали от разъяренных пчел; дымом от маленького костерка, у которого они грелись ночами в своем лесу и на котором поджаривали пойманную в озере рыбу. Оно звучало шелестом ветра в густых камышах, над которыми плотной тучей вилась мошкара – близнецы часами сидели в них на жаре, обливаясь потом и отмахиваясь от кровососов, чтобы наловить раков к ужину; жалобными криками чокобо, запряженных в угодившую колесом в яму повозку, которую братья помогали выталкивать; пело на разные птичьи голоса – они различали их все. Это лето вобрало в себя все самое лучшее из предыдущих, оно звенело, как пастушья флейта, выводящая незатейливый веселый мотив. Как будто им дали просто пожить – надышаться, набегаться, насмеяться – зная, что скоро это все уйдет безвозвратно.

А потом заболела мама.
Для братьев лето кончилось не традиционным праздником Сбора Урожая, а солнечным деньком месяца Льва, обещавшим быть таким же счастливым, как и предыдущие.
«Обычное недомогание, - сказал врач, поправляя очки. – Отлежитесь, и все пройдет». Но Ноа сразу понял, что происходит что-то неправильное – по тому, как отец переглядывался с матерью, как будто они давно обо всем договорились, и по тому, как бессильно лежали поверх одеяла тонкие мамины руки, как будто жизнь по капле вытекала из этих изящных пальцев.
Они таскали ей чахлые букеты полевых цветов и фрукты с базара, сталкиваясь друг с другом на лестнице, Баш при этом краснел, как маков цвет, а Ноа хмурился – и как только они всегда, не сговариваясь, умудрялись придумывать одно и то же?
Скоро мама начала вставать с постели, и все вроде обещало наладиться. Однажды вечером отец собрал их всех в своем кабинете, где по стенам были развешаны головы лосей, медведей и кабанов – Ноа в детстве ужасно боялся их печальных морд, а Баш один раз поспорил, что допрыгнет до висящего над камином трофея, и в результате свалил не только вожделенное чучело, но и разбил мамину коллекцию фарфоровых тарелок, выстроенных на каминной полке… Это, кажется, был один из немногих случаев, когда Баш получил ремня в одиночестве – обычно им доставалось обоим, независимо от личности истинного виновника происшествия.
Йохан фон Ронсенберг усадил жену в кресло – бережно, как будто она была стеклянной статуэткой – такие продавали в столице на своих лотках горластые розаррийские купцы. Братья стояли перед родителями в абсолютно одинаковых позах, зеркальным отражением друг друга, – заложив руки за спину, чуть склонив головы, совершенно неразличимые. Если только не знать, что у Баша на колене заплатка чуть отличается по цвету от ткани штанов, а Ноа всегда чуть заметно улыбается, как будто знает что-то такое, неизвестное собеседнику. Впрочем, Сильвия фон Ронсенберг, в отличие от супруга, различала своих сыновей всегда, даже когда они были всего лишь двумя пищащими свертками, требующими молока и внимания.
Братья ожидали, что начнет отец, но заговорила мама. Она спокойно объяснила, что написала своим давно потерянным родственникам, и теперь фон Ронсенберги должны нанести им визит вежливости. «Мы слишком долго не общались», - говорила она, и Ноа с Башем переглядывались, чувствуя недомолвки. «Вы будете сопровождать свою мать», - отец недоволен, но государственные дела не дают ему отлучаться из Ландиса. И только тогда Ноа догадался спросить, где живут эти самые родственники.
«В Аркадии», - был ответ.
Они не стали спрашивать, почему им никогда об этом не говорили, только синхронно кивнули и хором сказали «да, сэр». Йохан не зря прививал им с детства суровую дисциплину – они восприняли подобную новость достаточно спокойно. Баш только спросил, когда они вылетают.
Через две недели. Две недели свободы, а потом – поездка в Аркадию. Конец лета оказался вовсе не таким уж счастливым.

+ UPD от 05/05: предупреждения: OMC, OFC. толпы непонятного народу, не всегда хорошо с логикой... =_=

Глава 2. Дуэль
ЧитатьЗал ожидания аэродрома был набит битком – воздушные транспорты в Ландис заходили редко, и каждый, кто хотел воспользоваться этим способом передвижения, был вынужден заказывать билеты заранее. Наместник фон Ронсенберг отвел сыновей в сторону и положил им руки на плечи.
- Сберегите мне ее, - его голос был очень серьезен, - и сами себя в обиду не давайте. Помните, вы имеете полное право гордиться своей родиной.
Братья настороженно кивнули – каждый из них догадался, что отец, видимо, подозревает, что ожидает их в Аркадии.
- Не опозорьте свое имя, пострелята, - отец отвесил им по беззлобному подзатыльнику, - ну, идите.
Отвернулся он слишком быстро, но Ноа все же успел заметить, как ходят желваки на его скулах.

Потом они прилипли носами к иллюминаторам каюты, пытаясь сверху разглядеть знакомые очертания, пока мама со служанкой разбирала пожитки – старенький транспортник полз медленно, и их ждали три дня пути до Аркадиса. Пока корабль не прорвал завесу облаков и не поднялся над ними, Ландис казался огромным изумрудом, лежащим в объятиях гор, прекрасной драгоценной безделушкой. Проплывали внизу желтые прямоугольники убранных полей, синие ленты рек – и пока еще зеленые леса, главное богатство и гордость их страны. Города казались игрушечными, а вскоре исчезли и они, корабль на несколько томительных минут окружили белесые клочья тумана – и вот вокруг них только бескрайнее голубое небо, и единственный ориентир – раскаленный шар солнца прямо по курсу.
Жизнь на воздушном корабле оказалась на редкость скучной – толпы пассажиров, слоняющихся без дела по коридорам, унылые общие залы, где сидят за столиками б/ушные красотки в мехах, траченных молью, и курят вонючий табак, зажав в дрожащих пальцах костяные мундштуки. Мама все больше отлеживалась в каюте, ссылаясь на усталость, они до жути боялись, как бы ей не стало хуже, и старались не действовать ей на нервы. Поэтому приходилось умирать со скуки в пыльной роскоши салонов.
Но так казалось только до тех пор, пока они не пробрались на нижнюю палубу. Там, среди добродушно переругивающихся матросов, они и провели оставшиеся два дня пути, с восторгом изучая возможности гигантской машины. И мама смеялась, глядя на их выпачканные машинным маслом физиономии, и говорила: «Вы у меня будете воздушными пиратами?». А Баш серьезно морщил нос и отвечал: «Ты что, мы же ландиссийские рыцари!» Они узнали, как работают тонкие навигационные механизмы, как с помощью сложной системы направляющих регулируется высота и совершаются повороты, кто на судне самый главный (и вовсе не капитан, оказывается, а штурман), помогали вязать узлы, менять разряженные генераторы и натирать воском канаты. Сильвия фон Ронсенберг только вздыхала, глядя на сыновей – хоть им и хватило ума не надевать парадные колеты для возни на нижней палубе, она уже сомневалась, что эти сорванцы смогут полгода поддерживать впечатление послушных и тихих ребят. Беда была в том, что именно такими они с Йоханом их и воспитали.

Аркадис встретил их мелкой изморосью и туманом, в котором тонули высотные здания, и частные транспорты казались разноцветными светлячками, плывущими в желтоватом мареве. На выходе из аэропорта их встретил чопорный слуга, похожий на печального бассет-хаунда в крахмальном воротничке. Он проводил их до закрытого экипажа, который вознес фон Ронсенбергов на верхние уровни столицы. Близнецы инстинктивно старались держаться поближе друг к другу и к матери, шагая по мрачным коридорам родового поместья Габрантов. «Бассет» проводил их в пустую залу со стрельчатыми витражами, бросавшими цветные пятна на предметы обстановки. Баш тут же пододвинул кресло, и Ноа бережно усадил маму, не обращая внимания на ее слабые протесты – мол, негоже садиться без приглашения. Братья застыли по обе стороны от кресла, как замковая стража, одинаковым жестом скрестив руки на груди, готовые дать отпор любому врагу.
И враг не заставил себя долго ждать. Резные двери черного дерева зловеще скрипнули, и в залу размашистым шагом вошел высокий седой старик в черном бархате, казавшемся пропитанным пылью. Золоченая цепь на груди позвякивала в такт шагам. Сильвия вскочила, присела в торопливом реверансе. Рядом с ним она казалась почти девочкой, такая маленькая и хрупкая… Старик остановился перед гостями, недовольно нахмурил седые брови. Близнецы недоуменно переглянулись, а мама выдохнула еле слышно:
- Здравствуйте… батюшка.

То, что дед обладал крутым нравом, было понятно сразу, но братья фон Ронсенберги и помыслить не могли, что он когда-то отказался от собственной дочери, «запятнавшей», по его мнению, фамильную честь. Увы, обстоятельства для Пелема Габранта сложились незавидно – судьба лишила его наследников. Единственный сын его, Бертрам, пропал без вести много лет назад, и никто даже представить не мог, что с ним вообще случилось. Старшая дочь, на которую возлагал он все свои надежды, рано овдовела; средняя сбежала в какое-то дикое княжество, и он отрекся от нее, а младшая пока не спешила радовать стареющего отца. Чувствуя приближение неизбежного, он прочитал пришедшее от Сильвии письмо – первое за двадцать лет. И, скрепя сердце, отписал ей в ответ, чтобы привозила сыновей в гости – должен же он был взглянуть на отпрысков ландисского свинопаса, один из которых однажды мог унаследовать титул.
Так и вышло, что Аркадия встретила близнецов весьма недружелюбно. Дед все еще никак не мог смириться с тем, что пришлось снова принять в семью блудную дочь, а золотистые вихры, мелькающие тут и там по поместью, напоминали ему о том, что Сильвия когда-то предала его и отдала свое сердце простолюдину (можно было сколько угодно доказывать Пелему, что наместник и первый советник в Ландисе – положение повыше его графского титула в империи – дед ничего не хотел слышать про зятя). Тетки оказались симпатичными, но вздорными дамами – они, наоборот, умилялись на племянников и обходили сестру стороной, как зачумленную. Во всей этой «веселенькой», как говорил Баш, атмосфере, братья изо всех сил старались оградить маму от нападок семьи и еще и успевать на занятия с менторами, на которых настаивал дед (он, похоже, сомневался даже в их умении читать и писать). Так что первое время вечерами они просто валились без сил в постель, не забывая, однако, призвать проклятия на голову всех Габрантов.

Через неделю их, как говорила тетушка Альма, впервые «вывели в свет». Прием у какой-то там значительной семьи (с фамилией на «Б», кажется), где может быть шанс увидеть самого императора. Баш уныло заметил, что только знакомства с императором Аркадии, несомненно, ему и не хватает для составления отчета для разведки княжества, и тут же словил оплеуху от не жалующегося на слух деда. Их втиснули в парадные камзолы, в которых дышать-то тяжело, не то, что разговаривать, непослушные волосы намазали какой-то липкой дрянью, так что они плотно облепили головы и блестели. Тетушка Стелла строго-настрого наказала лишний раз рот не открывать, кланяться всем почтительно и вести себя прилично. Братья кивали и тоскливо переглядывались, но каждый из них ради мамы был готов стерпеть и не такое. Сильвия так и не поехала – она опять чувствовала себя неважно – так что фон Ронсенберги в роскошной зале с кучей народа очень быстро оказались одни – тетки упорхнули к каким-то знакомым. Баш подцепил с подноса проходящего мимо слуги бокал с вином, и теперь старательно делал вид, что он взрослый и почтенный, Ноа с вялыми проблесками интереса разглядывал публику. Дамы в красивых платьях и баснословно дорогих украшениях, сопровождающие их кавалеры – все, как на подбор, подтянутые и недурны собой – вся эта разговаривающая шевелящаяся масса мало интересовала его. Император, видимо, так и не счел нужным почтить собрание своим присутствием, так что разведка Ландиса могла спать спокойно, а один конкретный достойный молодой представитель княжества едва сдерживал зевоту, глядя на все это великолепие.

Он не сразу понял даже, что привлекло его внимание – какое-то волнение в толпе – а потом увидел, что тут, оказывается, есть дети. Мальчик лет десяти с кожей цвета какао увлеченно демонстрировал какой-то знатной даме модель воздушного корабля. Ноа оглянулся на Баша, но тот, похоже, был увлечен созерцанием своего бокала и его содержимого – тогда младший из близнецов оставил брата стоять у стеночки и ловко ввинтился в скопление гостей. Главное, вспоминал он наставления тетушек, - не забывать вежливо улыбаться и кланяться, что он и старался проделывать одновременно с проталкиванием через толпу. Вроде бы криков возмущения вслед не неслось, так что Ноа пришел к выводу, что здесь все так перемещаются.
Темнокожего мальчишку он нашел на балконе – тот сидел на резных каменных перилах и болтал ногами. Ноа замешкался, потом неуверенно кашлянул. Мальчик обернулся, заинтересованно глядя на него.
- Привет, - сказал он, спрыгивая с балюстрады, - а я тебя здесь раньше не видел.
- А меня здесь раньше и не было, - сказал Ноа, чувствуя странную неловкость – когда он только увидел в толпе черноволосую макушку, ему показалось, что общаться с ребенком будет гораздо проще, чем со взрослыми. Он только не учел, что это аркадийский ребенок – совсем не такой, какими бывают деревенские пацанята его возрасте у них дома, и теперь даже не знал, что сказать.
А мальчишка посмотрел куда-то за него и спросил невинным таким голосом:
- Это случайно не твой брат там… скандал устраивает?
Ноа обернулся, как ошпаренный. На периферии залы и правда происходила какая-то сумятица, и явно не без участия Баша – ведь там Ноа его и оставил. Не раздумывая ни минуты, он поспешил туда – как раз чтобы увидеть, как какие-то незнакомые люди растаскивают Баша и юношу в дорогой одежде. Причем судя по стремительно распухающим лицам обоих, дело таки дошло до рукоприкладства.
- Сдурел?! – прошипел он, хватая брата за плечо и жестом делая знак добровольным помощникам, что его можно отпустить.
- А вот и еще один благородный рыцарь из никому не известной дыры, - язвительно произнес второй участник некрасивой сцены. – Итак, господа, все вы видели, как мне, Альберту Гису, только что было нанесено оскорбление действием. Я требую сатисфакции, господин, эээ… фон Ктототам.
Баш уже достаточно успокоился, чтобы холодно поправить:
- Фон Ронсенберг. Баш фон Ронсенберг к вашим услугам. Когда и где вам будет угодно?
- Мне будет угодно завтра на рассвете, за старым городским кладбищем, - Гис поправил манжеты, насмешливо вздернул бровь, отмахнулся от какого-то своего приятеля, блеявшего из-за плеча: «Берто, не надо…» - Я предпочитаю шпаги. И если вы не уверены, что сможете найти дорогу, купите карту, сударь.
- Я там буду, - сухо ответил Баш и повернулся к брату:
- Мой брат Ноа будет моим секундантом, все возникающие у вас вопросы можете задавать ему, - он щелкнул каблуками. – Честь имею.
Ноа только кивнул, и тут внезапно из-за его плеча вынырнул давешний мальчик, и потянул близнецов за собой со словами: «Я знаю, что вам сейчас нужно». Никто из свидетелей ссоры, кажется, не возражал против подобного поворота событий – похоже, все опасались, как бы Баш снова не пустил в ход кулаки.

- Форис Зект, запомните это имя, - темнокожий мальчишка снова болтал ногами, сидя на балюстраде, а Ноа снова стоял рядом, и не знал, куда девать глаза и руки. Баш с мрачным облокотился на перила, созерцая огни Аркадиса.
- По дуэльному кодексу близкие родственники не могут быть секундантами друг друга, но я попрошу брата, он мне не откажет, - вещал пацан, обращаясь преимущественно к Ноа и отвинчивая у модели корабля одно крыло. – Так что завтра все будет хорошо. Твой брат не виноват, это Гис вечно ко всем цепляется. Думает, если у него отличные характеристики, то он может говорить, что хочет.
Ноа неопределенно хмыкнул и Баш повернулся к нему.
- Прости, не удержался, - выдавил он, - но этот хлыщ говорил такое…
- Да, а еще ему нравится людей унижать, - встрял Форис, передернув плечами. Баш вздохнул.
- Я домой, пока меня тетки не засекли в таком виде, - сказал он и вопросительно посмотрел на брата, - справишься?
- Одного вызова на дуэль нам на сегодня достаточно, - ответил Ноа. Он не хотел, но получилось осуждающе.
Баш, ссутулившись, побрел прочь, а Форис Зект повернулся к оставшемуся брату.
- Ну, рассказать тебе про вашего противника? – радостно как ребенок, предвкушающий вкусное угощение, спросил он.
Ноа облокотился о балюстраду и попросил:
- Расскажи.

Когда Ноа вернулся в поместье деда, он застал Баша неподвижно сидящим в темноте у окна. Брат не удосужился ни сменить костюм, ни утереть кровь с разбитой губы. И еще можно было бы объяснить это банальным страхом, если бы не первые слова Баша, пропитанные отчаянием безысходности: «Если отец узнает, он меня убьет».
Ноа повалился на кровать, из последних сил сдерживаясь - беззвучный смех рвал его пополам. Глубоко несчастное лицо Баша, произносившего эти слова, было достойно кисти какого-нибудь придворного портретиста.
Наконец запас нездорового веселья иссяк, и Ноа сел нормально, проигнорировав кулак, угрожающе продемонстрированный оскорбленной стороной.
- Между прочим, этот Берто считается одним из лучших фехтовальщиков в Академии, - поделился он добытыми новостями.
Баш упал на кровать, заложив руки за голову, и беззаботно сообщил потолку:
- Плевать. Морду я ему уже набил, за остальным дело не станет.
Ноа тоже лег, только на живот, обнял подушку и ткнулся в нее подбородком:
- Ну не знаю. В Академию абы кого не берут... Кстати, по местным правилам я не могу быть твоим секундантом - но, кажется, нашелся один желающий.
- Правда, - сонно пробормотал Баш, - а он отцу не скажет? Неохота ремня-то получать...
Ноа хмыкнул. Судя по ровному сопению, Баш уже спал сном праведника, нисколько не заботясь утренней дуэлью.
А мог бы и озаботиться, кстати. Ноа долго лежал без сна, размышляя. Если у Альберта такая репутация в Академии - вряд ли все строится на пустых словах. Скорее всего, он и правда превосходно фехтует. И еще - он просто старше. Брату надо быть вдвойне осторожным - здесь не Ландис, и играют по своим правилам. И надо же было ему отлучиться...
Ноа перевернулся на спину, уставился в потолок, оценивая шансы. По меркам княжеской дружины, Баш фехтовал неплохо - но не более того. Как он поведет себя с легкой и прямой шпагой в руках вместо привычной кавалерийской сабли или тяжелого палаша - Ноа не знал, но подозревал, что завтра его брата мало того что собираются убить - сначала над ним всласть поиздеваются.
И почему только на пути языкастого отпрыска дома Гис попался Баш, а не Ноа?.. Хотя... Надо было что-то делать. Он встал, тихо оделся и выскользнул из комнаты.

Баш, как и ожидал Ноа, проснулся ровно за час перед рассветом, и недоуменно уставился на брата-близнеца, в полном параде сидевшего на своей аккуратно застланной постели. На коленях у Ноа лежала фамильная шпага Габрантов, буквально с мясом содранная со стены приемной.
- Ты уже и дрын герою приготовил? - зевнул Баш, ожесточенно потерев ладонями лицо.
- Дай мне по морде, - буркнул Ноа.
- Чего-о-о? - глаза у брата сделались по пять гилей каждый.
- Что слышал. Врежь мне как следует. Авансом.
Баш прекратил спорить и выбрался из постели. «Врезать авансом» - это была их особая традиция. Когда кто-нибудь из братьев (обычно все-таки Баш) задумывал авантюру, за которую однозначно должен был получить от отца по полной, он просил другого его ударить - в детстве они были уверены, что это предварительное искупление вины уменьшит наказание, потом просто по привычке продолжали следовать своему маленькому ритуалу.
Поэтому Баш даже не стал спрашивать или спорить, а просто подошел, размахнулся и отвесил брату нехилого леща, так что Ноа даже опрокинулся навзничь.
- Доволен? - все так же сонно спросил он, и полез под свою кровать в поисках штанов.
- Еще как, - Ноа пощупал стремительно распухающую губу - не точно в том же месте, но достаточно близко, чтобы не очень внимательный наблюдатель не заметил разницы.
Потом подошел к вылезшему из-под кровати с искомым предметом одежды в руках брату, и почти без замаха, коротко и жестко ударил его рукоятью шпаги в висок.
Баш изумленно всхлипнул и осел на пол. Ноа все так же молча поднял его на кровать, прикрыл одеялом, сверился с хронометром.
И черной тенью беззвучно канул во тьму за дверьми.

Форис и его брат уже ждали в назначенном месте, и Ноа порадовался про себя, что смог не запутаться в лифтах, мостиках и переходах. Темнокожий юноша в черном с золотом мундире протянул ему узкую холеную ладонь:
- Баш фон Ронсенберг, я полагаю?
Ноа скованно поклонился, и новый знакомец сверкнул белозубой улыбкой:
- Сандер Зект, к вашим услугам. Большая честь для меня представлять ваши интересы.
- Санд у нас Судья, - встрял Форис, - и не просто так, а заместитель главы Девятого бюро. А скоро и сам станет Судьей-Магистром.
Его брат усмехнулся и ласково взъерошил черные кудри мальчика.
- Об этом совершенно необязательно сообщать всем и каждому, Форис. И я думаю, мастер фон Ронсенберг простит мне, что я не облачен в полный доспех - шлем, знаете ли, ужасно натирает уши, - доверительно добавил он.
От ответа смущенного Ноа избавило появление соперников. Альберт Гис в ослепительно-белой рубашке с кружевными манжетами пришел в сопровождении одного из своих прихлебателей. Глаза его были скрыты темными очками, но даже из-под них был виден феерический синяк под глазом. Секунданты обменялись рукопожатиями. Берто бросил недовольный взгляд на мундир Сандера, но ничего не сказал, только скривил тонкие губы в презрительной усмешке.
Ноа скинул камзол, оставшись тоже только в тонкой льняной рубахе, отдал ножны Форису. Гис самодовольно осклабился.
- Кажется, тут кое-кому не терпится получить урок? Из какой ты там деревни, сопляк? Прости, не расслышал - а мне же надо знать, куда присылать цветы на могилку.
Ноа молча пошел по площадке полукругом, ветер трепал его светлые волосы. Секунданты встали друг напротив друга, Берто картинным жестом выхватил шпагу. В предрассветном Аркадисе царила неестественная тишина. Противники разошлись по разным сторонам, и Сандер звонко крикнул: «Начинайте!»
Ноа стиснул зубы и рванулся вперед, проклиная собственную глупость.

Звон шпаг, торопливые шаги, ни на мгновение не сбивающиеся с ритма. Легкие, дразнящие удары, которыми они обмениваются - и почти незаметная морщинка на лбу, и едва ощутимое дрожание воздуха. Касание стали о сталь похоже на любовные ласки: пока это осторожная прелюдия. Еще по-ночному свежо, но восходящее солнце уже окрасило нежным румянцем крыши высотных зданий - хорошее утро, чтобы умирать.
А Ноа в каждом хищном движении чужого клинка чувствовал яростную, примитивную жажду крови - и только и оставалось - ускользать, парировать, не останавливаться. Главное - не останавливаться. И не сбиться.
Альберт нещадно гонял противника по площадке, шутя парируя все атаки, и скалился, скалился... Его реплики эхом звенели в сознании Ноа.
«Не заблудился, свинопас? Твое родное болото в другой стороне!»
«Смотри не заляпай мне сапоги навозом!»
«Это благородное оружие, а не вилы, запомни!»
Отступить, вскинуть клинок, ловя удар почти у самой гарды. Перехватить рукоять и уйти от встречного выпада. Шаг вперед, два шага назад. Все просто, точно так, как не раз бывало на тренировках. Заученные до автоматизма движения, мир, сузившийся до крошечного пятачка, на котором они фехтуют.
И - как ножом по незащищенной коже: «Неплохо для сына шлюхи и дикаря».
В этот момент Ноа понял, наконец, что заставило обычно спокойного близнеца кинуться на Гиса с кулаками. Холодная ярость пеленой застлала глаза, из горла рвался рык. Наконец это стала и его дуэль тоже, а вместе с этим чувством пришло и решение.
Дальше все было просто - шагнуть вбок, нарочито подставляясь, но так, чтобы у противника не было возможности работать плечом. Схватить лезвие, не обращая внимания на боль - Берто все равно не сможет выдернуть клинок из такой позиции, ему надо отпустить шпагу - но, как и ожидал Ноа, заносчивый Гис этого не сделал. И тогда фон Ронсенберг развернул свое оружие, и ударил Альберта пониже спины плоской стороной клинка. И еще. И еще, потому что гордость не позволяла его противнику разжать пальцы, и Ноа пользовался этим сполна, при каждом хлестком ударе приговаривая сквозь зубы: «Это - чтобы запомнил - есть такое княжество - Ландис. Это - чтобы знал, что в нем живут воины, а не пастухи. А это - чтобы никогда даже в мыслях своих не называл ни одну женщину бранным словом!»
Гис скулил и пытался вырваться, но Ноа теперь уже перехватил его руку своими израненными пальцами и держал крепко - до тех пор, пока Берто не крикнул: "Я сдаюсь!" Фон Ронсенберг сдул с глаз светлые прядки и повернулся к секундантам.
- Услышано и засвидетельствовано, - кивнул Сандер, и дружок Альберта вторил ему:
- Услышано и засвидетельствовано.

Форис носился вокруг них егозой, повторяя в лицах наиболее зрелищные моменты дуэли, пока юноши выбирались из Старого Аркадиса. Судья Зект молчал, только загадочно щурился - с тех пор, как он одолжил свой платок перевязать руку, он вообще не произнес ни слова. А Ноа слишком устал, чтобы говорить.
Хотя он не мог не признать, что ему льстило неприкрытое восхищение в глазах Сандера. В конце концов, нечасто в жизни случается, что лучший студент Академии чуть ли не на коленях вымаливает прощение у парнишки из захолустного княжества, причем когда дуэль была спровоцирована им самим как оскорбленной стороной.
Единственное, что могло слегка подпортить триумф - так это то, что победу запишут на счет Баша, но Ноа великодушно решил считать избиение Альберта Гиса их общей заслугой.
У стоянки воздушных авто братья остановились. Форис чуть ли не светился от радости, повторяя раз за разом:
- Нет, ну как ты его... Как ты его!
Молодой Судья тепло улыбнулся, протянув ладонь для рукопожатия.
- Сегодня вы обрели смертельного врага, Баш фон Ронсенберг. Но знайте, что вместе с этим пополнился и круг ваших друзей.
- Да, - поддакнул младший, накрывая ладошкой их руки. - Мы теперь друзья, и ты всегда желанный гость в нашем доме. Правда, приходи! И брата приводи, ух, жаль он этого не видел! Ну да ты ему расскажешь... И я расскажу потом еще... - мальчишка лихо запрыгнул в машину, а Сандер, помедлив, добавил:
- Я бы хотел с тобой еще как-нибудь побеседовать, Баш. Так что действительно, заходи.
В ладонь Ноа скользнул прохладный прямоугольник визитной карточки и авто, подняв клубы пыли, исчезло в утренней дымке, окутывавшей Аркадис.
Ноа вздохнул и побрел домой. Самое сложное было впереди.

+ UPD от 09/05: Автор сел на любимую свою лошадь... И поехал.

Глава 3. Заговор
ЧитатьПро дуэль ходило множество разных слухов, но истина так и не просочилась наружу. Баш отделался хорошей поркой (Ноа предлагал и тут пойти вместо него - в конце концов, дрался-то он, но брат только осклабился и посоветовал не выступать, а то так можно и по шее получить, безо всяких авансов). В каком-то смысле Ноа даже был благодарен деду, который приказал Башу явиться к нему в разгар их довольно бурного выяснения отношений. После заслуженного, в общем, наказания Баш несколько притих, но при всяком удобном случае не переставал напоминать Ноа об эпизоде с дуэлью. Самое обидное, конечно, было то, что Габрант-старший и понятия не имел о героических похождениях одного из внуков, и порол исключительно за недостойное аркадийского дворянина поведение на званом вечере. Баш, конечно же, не стал разочаровывать деда и рассказывать, как все было на самом деле.
Сложнее всего было скрыть произошедшее от мамы - особенно если учесть, что старший брат отказывался садиться, а у младшего кисть левой руки была плотно перевязана бинтами. Баш бинтовал самолично, плотно и старательно, не забывая отпускать комментарии по поводу умников, берущихся за меч не с той стороны. К счастью, семейство Габрантов по прежнему отказывалось общаться с Сильвией, поэтому похождения близнецов в разговоре с матерью худо-бедно удалось обойти.

Зато кроме скучных занятий с менторами и тягостных обедов в кругу семьи, у братьев появилось два новых развлечения.
Во-первых, Баш наконец согласился, чтобы Ноа поднатаскал его в фехтовании - взамен помощи с физикой и математикой, которые давались старшему не в пример легче. Практически каждый вечер они забирались в укромную галерею, где стены были завешаны побитыми молью шпалерами, а в давно не топившемся очаге свили гнезда два семейства летучих мышей; там теперь было их любимое место. Хозяйственный Баш стащил несколько подушек и большую шахматную доску, служившую им столом, в оконной нише хранились всяческие вкусности, а под высокими пролетами было очень удобно тренироваться во владении фамильными шпагами (больше всего пострадала приемная зала, в которой близнецы вооружались: Ноа решил, что раз никто не заметил исчезновения одного настенного украшения, то не помешает дополнить пыльное пятно на стене парочкой симметричных).

Второе развлечение как раз влезло в их галерею через окно, когда они зубрили уроки, возлежа на подушках, словно пара розаррийских шейхов.
- Подъем, - возвестил Форис, мгновенно оценив обстановку и схватив с блюда сморщенный финик. - Мы идем кататься на ховерах.
Близнецы переглянулись. Сложность в общении с Зектами состояла в том, что они до сих пор думали, что Баш - это Ноа, а Ноа - это Баш. Поскольку Форис и его брат видели оригинальный способ, с помощью которого Ноа досталась победа в поединке, то до тех пор, пока рука не заживет, близнецы были вынуждены поддерживать обман. Помогала старая привычка меняться местами, но Ноа искренне сомневался, что наблюдательный Сандер сможет их перепутать.
Однако сейчас вопрос был в другом. Баш высунулся в окно и присвистнул.
- Ну надо же, как удобно.
Ноа тоже подошел. Прямо рядом с оконным карнизом завис ховер-байк с внушительной коляской. На водительском месте сидел приветливо улыбающийся Сандер - без униформы он казался совсем юным, чуть ли не ровесником близнецов.
- Поехали, - пихнул их Форис, - устроим вам настоящую экскурсию по Аркадису.
Баш, не раздумывая, сиганул с подоконника прямо на заднее сидение, и Ноа покорно перелез в коляску, устраиваясь так, чтобы и мальчику хватило места.
И началась "настоящая экскурсия".
Сандер оказался отличным пилотом, он смело бросал свою машину в узкие просветы между зданиями, впритирку проскальзывал мимо такси и грузовиков, закладывал лихие повороты. Каждый раз на особенно крутом вираже Форис радостно взвизгивал и цеплялся за Ноа, которому и самому хотелось заорать - от смеси ужаса и восторга. А Сандер еще умудрялся что-то рассказывать, перекрикивая встречный ветер. И Ноа думал, что к этому, наверное, привыкнуть невозможно - жить в городе между небом и землей, где только камень, стекло и металл, и ни грамма зелени на квадратную милю.

Ховер протестующе взбрыкнул, когда они облетали императорский дворец.
- Защитное поле, - поделился информацией Форис, - оно на скорость реагирует, против снарядов. Са-а-анд! Притормози-и!
Сандер остановил машину у самой высокой башни дворца, давая им шанс полюбоваться зрелищем. Баш опасно свесился с сидения, завороженно глядя на мозаику из внутренних двориков, лестниц и переходов далеко под ними. Ноа заметил в главном здании воротца вроде бы ангара.
- А это что? - ткнул он пальцем вниз. - Задняя дверь императорской спальни?
Ему пришлось придержать Фориса, который тут же возжелал увидеть, что привлекло внимание его старшего друга, и чуть было не вывалился из коляски.
В "заднюю дверь" как раз неуклюже вползал явно перегруженный транспорт. Форис пожал плечами.
- Не знаю, никогда такого тут не видел. Обычно корабли швартуются в аэродроме...
- Неопознанный летательный аппарат! - прогремел голос, искаженный громкоговорителем. - Немедленно покиньте воздушное пространство особо охраняемого объекта, либо сбросьте высоту и приготовьтесь к досмотру.
Патрульная машина зависла в нескольких метрах от ховера. Сквозь затененные стекла не было видно ее экипажа, зато эмблему Департамента Судейства не различил бы только слепой.
- Это что за новости, - изумлению Сандера не было предела, - какой еще особо охраняемый объект? Сто раз тут летал, и намека никакого не было... Я - Судья Зект, - крикнул он, приподнявшись в седле. Что происходит? Почему ввели патрулирование?
- Неопознанный летательный аппарат, - проквакал голос. - Снижайтесь немедленно. В случае сопротивления мы будем вынуждены открыть огонь.
- Бред какой-то, - буркнул Сандер, - если об этом узнают у нас в Бюро, кому-то здорово влетит по шапке.
Патрульный, видимо, устал ждать, потому что поперек носа ховера лег одиночный выстрел, опаливший серебристое покрытие.
Сандер медленно опустился обратно на сидение, стараясь держать руки на виду, дабы не нервировать невидимого психа. Прошипел уголком рта: "Держитесь крепче. Сейчас нас будет трясти!" И ударил по газам, посылая машину в крутой штопор.
Ноа старался убедить собственный желудок, что он уже пережил одну поездку с Зектом, переживет и вторую, но разум подсказывал, что вся предыдущая воздушная акробатика - это только цветочки. Зато сейчас Сандер оттягивался по полной. Он крутил одну фигуру высшего пилотажа за другой, так что ветер свистел в ушах и на глаза наворачивались слезы, и они бы, конечно, оторвались от преследователей, если бы не барьер над дворцом, изо всех сил сопротивляющийся бешеным скачкам ховера.
Двигатель пару раз чихнул, и Зект, чертыхаясь, погнал машину в стремительно закрывающиеся ворота ангара. Тяжелые стальные плиты чуть было не прищемили хвостовое оперение, но последним отчаянным рывком ховер занырнул внутрь и остановился. Вся компания, тяжело дыша, повалилась друг на друга.
- Попа-а-али! - восхищенно выдохнул Форис, оглядывая ангар. Преследователей слышно не было, да и вообще во дворце царила какая-то нехорошая тишина. Приземлившийся раньше транспорт темной громадой маячил впереди, тускло мигали аварийные огни. Сандер спрыгнул с ховера, открыл тянущийся вдоль рамы багажник. Движения его стали собраны и деловиты.
- Спрячьтесь где-нибудь, - сухо бросил он, доставая пару пистолетов.
- Вот еще, - фыркнул Баш, и Ноа вторил ему:
- Мы с тобой.
- И было бы неплохо объяснить, что вообще происходит, - добавил старший из близнецов.
- Ничего хорошего, - белая полоска зубов в полутьме обозначила ухмылку Сандера. - Так что вы сейчас спрячетесь во-он за той колымагой и не будете вылезать, пока лично я не разрешу.
Где-то вдалеке послышались выстрелы, будто бы подтверждая его слова.
- Но Санд! - младший Зект все еще жался к Ноа. - Ты же не можешь нас просто бросить.
- Мы идем с тобой. Все. Точка. - Ноа цедил слова по одному, крепко стискивая челюсти.
Он не моргнул, когда дуло пистолета уперлось ему в грудь.
- Это не игрушки, - вот теперь похоже, что Судья Зект действительно зол. - Здесь не место детям.
Баш, проигнорировав угрозу жизни ближайшего родственника, сунул нос в багажник. И с радостным возгласом достал шпагу с вытертой рукоятью.
- Да у тебя тут целый склад! - он небрежно отвел в сторону дуло пистолета, встал рядом с Ноа, протянул ему клинок, признавая превосходство брата. Голос Баша стал на редкость серьезным.
- Я не знаю и знать не хочу, что тут творится, но я вижу два варианта развития событий. Ты лезешь в это осиное гнездо один, мы прячемся, нас находят и убивают, тебя находят и убивают. Или же мы идем все вместе - ты видел, на что способен мой брат, ты знаешь, на что способен я. И твоего собственного брата, кстати, защитить втроем будет сподручнее, если что.
Сандер скрипнул зубами, но оружие опустил.
- Ладно, Ноа, уболтал. Но мои приказы впредь выполнять незамедлительно, поняли? Если я не ошибаюсь, мы вляпались в жутчайшее дерьмо - один неверный шаг - и век не отмоешься.
Близнецы переглянулись. Ноа отсалютовал мечом, и они осторожно двинулись к выходу из ангара.
Стрельба доносилась откуда-то с нижних уровней, и Сандер повел их наверх. Дворец будто вымер, им не попадались ни караульные, ни слуги, и каждый звук упругим эхом отскакивал от высоких сводчатых потолков, путался в роскошных драпировках, множился в огромных, от пола до потолка зеркалах.

Ноа очень скоро потерял счет лестницам и поворотам, но Сандер уверенно шагал вперед, держа пистолет наизготовку. Баш ускорил шаг, догнал его, что-то негромко спросил. Зект только помотал головой. Даже Форис притих, подавленный неожиданной переделкой.
Очередной коридор привел их в просторную залу, с окном на полстены, из которого открывался великолепный вид на Аркадис. Прямо перед окном стояло богато убранное кресло с высокой спинкой, а по стенам были развешаны знамена - с гербом Аркадии и с Солидорскими змеями.
- Тронная зала! - восторженно пискнул Форис.
- Здесь мы должны быть в безопасности, хотя бы на время, - Сандер присел на краешек дубового стола и положил пистолеты рядом - так, чтобы можно было легко схватить.
Близнецы споро осмотрели помещение - абсолютно пустое и пропитанное каким-то духом официальности, и подошли туда, где Форис прилип носом к оконному стеклу.
Аркадис нежился в лучах заходящего солнца, и, кажется, в нем так ничего и не изменилось - мирно ползли по своим делам машины, прогуливались прохожие. Совершенно не замечая того, что в нескольких сотнях метров от них в эту самую секунду, возможно, умирают люди.
Баш в сердцах двинул кулаком по раме - похоже, он думал о том же самом.
- Мы могли бы что-то сделать!
- Мы можем только ждать, - откликнулся Сандер, поправляя пистолеты.
Текли минуты, грозящие превратиться в часы. Стрельба внизу не утихала. Ноа мерил шагами комнату, Сандер все так же бесстрастно сидел на столе, Баш замер у окна, Форис с интересом отковыривал позолоту с подлокотников трона. Видимо, это занятие ему тоже наскучило, потому что он залез на сидение и замахал воображаемым скипетром, изображая, по-видимому, императора.
- Это вовсе не так весело, как ты думаешь, мальчик, - раздался откуда-то новый голос, спокойный и властный.
Все находившиеся в зале мгновенно подобрались - Ноа выхватил меч, а Сандер скатился со стола и со звонким щелчком взвел курок. Только для того, чтобы тут же опустить пистолет и упасть на одно колено.
- Сир! - в его голосе слышалось облегчение.
В дверях стояли двое мужчин - высокий темноволосый с пронзительным взглядом, с богато украшенной шпагой в руке, и еще один, чуть пониже, с ног до головы закованный в стальной доспех. Говорил темноволосый:
- Судья эээ... Зект, кажется? Весьма любезно с вашей стороны нанести нам визит, но, боюсь, вы и ваши друзья выбрали неудачное время, - он помедлил, потом обратился к своему спутнику. - Здесь его тоже нет, Медраут. Я продолжу поиски, а вы тут разберитесь и присоединяйтесь.
Он стремительным шагом вышел вон под очень громкий шепот Фориса: "Это был император, да?.." Ноа нахмурился - он совсем не таким представлял себе Грамиса Гану Солидора, а Сандер неторопливо поднялся с колен и по-военному четко щелкнул каблуками - цивильная одежда только чуть-чуть смазала эффект.
- Судья-Магистр Медраут, - отсалютовал он человеку в доспехах.
Шлем, который Судья-Магистр так и не удосужился снять, здорово искажал голос, но язвительные нотки все же читались, и достаточно легко.
- У вас просто поразительная способность оказываться не в том месте не в то время, Зект. И что это, позвольте спросить, за детский сад?
Сандер, нисколько не смутившись, с улыбкой представил их. Медраут гулко хмыкнул.
- Ландис, ну надо же... Хорошо, что вы догадались спрятаться здесь. Зект, я предлагаю вам оставить своим юным друзьям один из пистолетов и присоединиться ко мне. А вы, молодые люди, останетесь здесь и будете сидеть тихо, как мыши под веником. Понятно?
- Да, сэр, - Сандер был само почтение, хотя уголок рта у него все же чуть подергивался.
Баш насупился, но все же молча принял у него оружие. Это был тот самый план, против которого они так яростно протестовали в ангаре, впрочем, теперь слова Судьи-Магистра придали ему весомости.
Сандер перемахнул через стол и шутливо погрозил им пальцем.
- Ждите тут, не шалите, я за вами вернусь.
И скрылся следом за Медраутом.

- Это был начальник Санда, - сообщил Форис приумолкшим близнецам, его глаза загорелись от предвкушения - еще бы, появилась возможность поделиться одной из главных аркадийских сплетен, - Судья-Магистр Медраут, глава Девятого Бюро. Он никогда не снимает шлема. Или вроде как без доспеха все равно носит маску. Говорят, даже император не видел его истинного лица. Большинство уверено, что он просто страшно изуродован, но некоторые наоборот утверждают, мол, он дьявольски красив. Но все сходятся, что появился он буквально из ниоткуда, и очень быстро достиг значительных успехов. А еще... - мальчик понизил голос, и Ноа невольно навострил уши, - существует легенда, что должность главы Девятого бюро проклята, и что все Судьи-Магистры, которые ее занимали, обречены пасть от руки своего кровного родственника. Мол, поэтому Медраут и прячет лицо, чтобы никто не узнал, кем его убивать надо. Может, про его предшественников это и правда, но я не верю. Я вот например никогда бы не смог убить Сандера, а он ведь когда-нибудь займет место своего начальника...
- Шшш! - Баш прервал трескотню Фориса, прижав палец к губам. Ноа прислушался. И правда, откуда-то доносился слабый, но отчетливый свист. Братья, держа оружие наготове, выглянули в коридор. По мозаичным плитам неслось что-то, похожее на детский волчок, и ритмично посвистывало. Ноа в первый раз видел такую штуку, но инстинктивно почувствовал - она опасна.
- Бежим! - крикнул он, и в ту же минуту "волчок" остановился, негромко хлопнул, и из него заструился желтоватый газ.
Они рванули вниз по лестнице, потому что логика подсказывала, что газ поднимется вверх, но он полз за ними, как ядовитая сороконожка. Ноа прикрывал лицо рукавом, но это не спасало, потому что желтая дрянь была в сотню, в тысячу раз хуже, чем Мальборо, от нее слезились глаза, перехватывало горло, и вся кожа горела… А ведь он всегда каждую весну дома, когда начинали цвести деревья, ходил и мрачно чихал неделю-другую, пока пыльцу не смывали ливни… Ноа не видел, куда бежит, он только чувствовал рядом тяжелое дыхание Баша, и на ощупь перепрыгивал со ступеньки на ступеньку, от того и не ожидал, что лестница кончится так быстро, и он столкнется с кем-то еще.
Кто-то еще покатился по полу вместе с ним, тоже закашлялся. Фон Ронсенберг сощурил опухшие глаза и определил только, что перед ним совсем маленький ребенок, гораздо младше Фориса, и что ему, похоже, от газа так же худо, как и самому Ноа.
- Вставай! – это подоспел Баш, рывком поставил его на ноги, подхватил корчащегося на полу мальчишку, подтолкнул Фориса вперед. – Не стоим на месте, бежим, бежим!
И они бежали, спотыкаясь и чуть не падая, и каждый шаг казался дольше года, и каждый вдох наждаком по горлу, и мучительный сип в обожженных легких, и все равно – вперед, вперед, потому что упасть – значит уже больше не подняться. А потом, когда они выбежали на залитый искусственным светом внутренний дворик с фонтаном посередине и повалились, задыхаясь и кашляя, прямо на аккуратно подстриженный газон и на клумбы, Ноа понял, что во дворце, наконец, стало тихо. Не было слышно ничего – ни криков, ни стрельбы, ни зловещего шипения газа, от которого они все-таки смогли убежать. Только их хриплое дыхание.

- Успели, - просипел Баш, с трудом принимая сидячее положение. Ноа попытался последовать его примеру, но потом решил, что в условиях подобной турбулентности лучше еще немного полежать – дворец вокруг явно шатало. Кто-то плеснул ему в лицо восхитительно прохладной водой – это Форис решил использовать фонтан по назначению.
Напряженную тишину прервали голоса и топот ног, но эти звуки не несли с собой опасности. Сандер подбежал к ним, отшвырнув пистолет, крепко обнял своего брата. Вооруженные отряды судей и простых солдат деловито сновали по переходам и галереям, во двор постепенно выводили других людей, в крови и с поднятыми руками. Кто-то надсадно кашлял, где-то надрывался командир имперцев, отдавая своим людям приказы.
Мальчик, которого Баш подхватил на лестнице, наконец отдышался, и отстранился от Ронсенберга, все еще хватаясь за грудь.
- Милорд!.. – это был Медраут, и Ноа даже сначала не понял, к кому обращается глава Девятого бюро. Правда, судя по звукам слева, Сандер Зект только что чем-то поперхнулся.
Спасенный ребенок серьезно – слишком серьезно, для такого малыша, - отмахнулся от Судьи-Магистра и спросил у Баша:
- Как ваше имя?
- Ноа фон Ронсенберг, милорд, - отвечал за того Медраут, избавив Баша от необходимости в очередной раз лгать. – Идемте.
- Благодарю вас, Ноа фон Ронсенберг, - старательно выговорил мальчик сложную фамилию, - я не забуду этого.
- Принц Вэйн! – Судья-Магистр окончательно потерял терпение.
Ноа рассеянно подумал, что сейчас они с Башем наверное точно кажутся отражением друг друга – с одинаково обалдевшими физиономиями, - а для полного счастья и нужного градуса царственности через дворик к ним направлялся император Грамис, при ходьбе небрежно отмахивавший левой рукой.
Близнецы невольно вжали головы в плечи, но, похоже, сегодня наказание обходило их стороной.
Воссоединение Солидоров оказалось более сдержанным, чем у Зектов – император только обронил:
- Вэйн, я рад, что с тобой все в порядке. Судья Гвинн отведет тебя к твоим братьям, - и как будто забыл про существование мальчика, сплавив его очередному безликому Судье-Магистру в доспехе.
Зато близнецы фон Ронсенберги удостоились долгого внимательного взгляда. Ноа вызывающе вздернул подбородок. Ему было понятно, что их неожиданное появление во дворце выглядит подозрительно, но тут он ничего поделать не мог – они и правда попали сюда случайно. Как там говорил Судья-Магистр Медраут? Оказаться не в том месте не в то время?
К императору, уже согнувшись в поклоне, подлетел еще один придворный.
- Милорд, все мятежники выявлены и обезврежены, мы готовы поместить их под стражу.
- Не стоит, - в голосе императора слышалась брезгливость, - расстрелять. Всех.
- Но… представители Высоких Домов… Сенат не одобрит… Милорд!
- Представители Высоких Домов Аркадии должны были думать головой, прежде чем поднимать восстание против правящего Дома и травить беззащитных детей. А Сенат, кажется, не одобрил пока еще ни одного моего действия, - желчно ответил Грамис, и двинулся в ту сторону, куда увели пленных. – Медраут!
- Да, милорд, - Судья Магистр поспешил за своим императором, но прежде обернулся к Сандеру и успел шепнуть что-то вроде: "Проваливайте отсюда".
И Судья Зект, разумеется, не замедлил воспользоваться разрешением начальства.

Дальше
Еще дальше
Совсем-совсем дальше
Поигрались и хватит

@темы: Безыдейный фанфикшн, Финалерство, Тараканы из Альдригланда, Дуэт

Nota bene - время от времени скидываю человеку фики в асю на почитать.

Jenny (17:06:29 7/05/2008)
кстати, Мейр, а сегодня не порадуешь чем-нить дальше? дам росенбергами?

Marit (17:06:42 7/05/2008)
*инфаркт*

Jenny (17:07:15 7/05/2008)
спокойно-спокойно)) не ну просто интересно))) мя!

Marit (17:07:30 7/05/2008)
ДАШЬ?!

Jenny (17:08:09 7/05/2008)
да не - это опечатка я хотела написать - "там"))

Marit (17:08:18 7/05/2008)
я догадалась

Marit (17:08:23 7/05/2008)
но все равно инфаркт))))



Взятки борзыми щенками Ронсенбергами!!!

@темы: Финалерство, Хихикса Миртл, Флуд, Цитаты

Нет, не выходит. =_=
С утра очень поганенько так слезятся глаза, ловлю зеленые и фиолетовые пятна перед ними. Если это аллергия - я здохЪ. Если не аллергия - я все равно здохЪ, потому что работать я в таком состоянии нимагу.
Чортова организма, которая выкидывает какие-то неожиданные фортеля вместо ожидаемых гадостей.

Может, меньше надо ночами аниме смотреть?

@темы: Нытье, Лытдыбр, Жесть как она есть