Часть вторая
Часть третья
Часть четвертая
Оно упорное и не захотело лезть в последнюю запись ^^'
Итак - все. Финита ля комедия. Оно получилось больше ТерраСанкты, оужас. Семейный эпос дэсу, бгг. Мы честно пытались вписаться в канон, так что не будем ставить АУ, но вот из фанона кажется выпали начисто. Ну ох.
Ах, да, еще там нет слэша, так что если бы не периодическое откидывание копыт персонажами, это был бы джен.
Кошмар, правда?
Вместо эпиграфа:
Это песня о бедном рыбаке, который поплыл из Неаполя в бурное море. А его бедная девушка ждала на берегу; ждала-ждала, пока не дождалась. Она сбросила с себя последнюю одежду и тоже бросилась в бурное море. И сия пучина поглотила ея в один момент.
В общем, все умерли.
(с) Формула любви
В общем, все умерли.
(с) Формула любви
Эпилог
Беваре, теоретические трупы. И там нет флаффа =_В "Крыле химеры", популярном ресторанчике недалеко от Департамента Судейства, стоял такой шум, что можно было оглохнуть. Там итак всегда можно было встретить Судей из всех тринадцати Бюро, но в этот день в общем зале властвовала символика и расцветка Девятого – служба государственной безопасности бурно отмечала свадьбу шефа. Ноа Габрант и его приятель, а по совместительству – младший брат жениха Форис Зект сбежали от шумных коллег и примостились на подоконнике второго этажа, прихватив с собой лучший бренди из запасов Дома Зект. Форис всего два года как блестяще закончил имперскую Академию, и брат сразу доверил ему свой Специальный отдел; поговаривали, что такая протекция до добра не доведет, но Зект-младший очень быстро доказал всем завистникам, что если у них с Сандером и есть что семейное – так это хватка и таланты. И сейчас Ноа, который с тех пор, как пришел в Бюро, мотался с разными заданиями по окраинам империи, с открытым ртом слушал Фориса, расписывающего прелести службы в отделе.
Они давно не виделись, и потому бутылка кончилась очень быстро, а новости, которыми следовало поделиться – еще нет. Форис рассказывал, что его однокашница Нерис Дрейс даже не стала проситься к Сандеру, а сама выбрала Седьмое Бюро ("Ну и правильно, в Девятом итак до сих пор помнят ее матушку"); что своей свадьбой его брат в очередной раз фраппировал высшее общество, поскольку давно было сговорено, что наследник Зектов возьмет в жены девицу из Дома Берган ("И представляешь, он такой им и заявляет – я же не конь, матушка, чтобы жениться на лошади"); что Департамент заключил договор о модернизации вооружения с лабораториями Драклор ("Сыночек этого Бунансы – тот еще шкед, всего одиннадцать лет, а уже угнал ховер одного из принцев – нам в таком возрасте подобное и не снилось, э?"); и так далее, и тому подобное. Для Ноа все, что происходило в Аркадисе, было в новинку – последний раз в столицу он приезжал года полтора назад.
На пятилетнюю годовщину смерти матери.
Сильвия Габрант ушла из жизни тихо и без надрыва – Ноа казалось, что она просто истлела, будто свечка. Все доктора в один голос утверждали, что она итак прожила гораздо дольше, чем должна была, судя по развитию болезни. Он до сих пор помнил, как среди ночи его разбудил звонок от тетушки, как он лез из своей комнаты в общежитии через окно, потому что строгие правила Академии запрещали студентам покидать территорию в неурочное время. Мама перед смертью была в сознании, и, наверное, очень мучилась от боли, потому что у нее все губы были искусаны. Ноа сидел у ее постели, и держал тонкую, почти прозрачную руку с синяками от уколов на сгибе локтя, и не мог даже заплакать, а она бессильно гладила его по голове, и говорила, что все хорошо, и чтобы он передал Башу, как она любит их обоих. До самого конца он так и не смог найти в себе силы рассказать ей правду.
Кроме них с тетушкой и дедом, сидящим в инвалидном кресле и без конца трясущим головой, на похороны больше никто не пришел, даже тетя Стелла со своим мужем. Однако на следующий день Ноа нашел на маминой могиле роскошный букет бледно-лиловых фрезий, перетянутый белой шелковой лентой; под ней обнаружилась незаполненная визитка без имени, но с оттиском солидорского герба в нижнем левом углу. Он понял, и был искренне благодарен – мама обожала фрезии, и отец всегда из всех цветов покупал только их. Тогда он не придал этому напоминанию о невидимом покровителе значения – слишком свежа была утрата.
Гости в зале загомонили – кажется, невеста собиралась бросать букет. Ноа был искренне рад за старого друга – судя по тому, как влюбленно смотрел Сандер на свою избранницу, у них впереди была вполне счастливая совместная жизнь. Невесту судьба одарила всем – и красотой, и умом, обделила только происхождением, но Судья-Магистр решился пойти против воли семьи, и в конце концов Зекты одобрили подобный мезальянс. Свадьбу закатили шикарную – во всяком случае, так думал Ноа, которому было приятно, что начальство о нем не забыло и отозвало с границы ради торжества.
Форис с сожалением потряс опустевшую бутылку и толкнул приятеля локтем.
- Зря мы это шоу пропустили. Тебе надо было ловить букет самому, ведь его наверняка поймала Дрейс и теперь от помолвки тебе не отвертеться.
Ноа тяжело вздохнул. Нерис Дрейс на третьем курсе Академии вбила себе в голову, что имя Габрант ей больше к лицу, и с тех пор превратилась для молодого Судьи в форменное проклятье, преследуя его с настойчивостью фамильного призрака. Ее письмами он вполне мог оклеивать стены своей каюты на "Пандемоне". И, пожалуй, если она действительно поймала букет, ему несдобровать.
Ноа философски пожал плечами и кивнул на бутыль:
- За это стоит выпить. Как думаешь, сможешь раздобыть вторую такую же?
Форис с энтузиазмом умчался реализовывать предложение, а Судья Габрант остался задумчиво наблюдать бардак, в который сотрудники Девятого Бюро медленно, но верно превращали почтенное заведение.
Его сослуживцы и те, кто насмешками не давал проходу в Академии, его товарищи по оружию и просто безлико-абстрактные товарищи. Нерис Дрейс, которая в глубине души всегда считала, что каждым шагом и словом должна искупать грехи матери. Форис Зект, любимец всего Девятого Бюро, которому все в жизни дается легко. Его старший брат Сандер, стальная хватка которого не раз спасала Дом Солидор и всю империю от катастрофы. Люди, которые служили Аркадии – по совершенно разным причинам, но служили верно. И что бы обычно их не разъединяло, сейчас каждый пришел сюда с одной целью – поздравить молодую пару, и это было здорово.
Люди, которые заслужили просто немного счастья.
Ноа поднял бокал с недопитым бренди, салютуя Сандеру, забравшемуся на стол и явно намеревавшемуся толкать речь. Он тоже прошел не маленький путь за эти – сколько, восемь, девять? Уже почти десять лет с тех пор, как его жизнь разительным образом переменилась. Его ждали не только лавры победителя, но каждый раз, когда он сталкивался с трудностями и казалось, что очередную стену лбом просто не прошибить, Ноа Габрант упрямо шел вперед. Он тоже служил Аркадии – как уж умел, и хотя Сандер в свое время был прав, и ему ничто не давалось легко, годы службы многому его научили, и он привык добиваться своего.
Поэтому сейчас он сидел на подоконнике ресторана "Крыло химеры" и с радостью присоединялся к тосту за здоровье своего шефа и его очаровательной супруги, и смеялся над Форисом, который вприпрыжку бежал к нему, размахивая полной бутылкой и выкрикивая что-то вроде: "Не забудьте про здоровье множества маленьких потенциальных Зектиков!"
Они были молоды и радовались, как в последний раз в жизни, и никто из них не подозревал, что для многих этот раз действительно окажется последним.
Никто не знал, что всего два дня спустя в Аркадисе произойдет государственный переворот; и часть Судей обратится против императора, потому что мятеж поднимут его старшие сыновья, Кастор и Поллукс. Никто не знал, что столица умоется кровавыми слезами, и три дня будут продолжаться бои, и часть Сенаторов поддержит принцев, и будут гореть особняки Высоких Домов Аркадии, и будет паника и страх на улицах города.
Мятеж подавят, и Грамис недрогнувшим голосом зачитает предателям приговор, а рядом с ним будет стоять отныне старший из его сыновей – Вэйн Солидор, и будут шептаться при дворе, что он сам казнил собственных братьев по приказу отца. А в дальних покоях императорского дворца будет плакать в своей колыбельке маленький Ларса, еще не знающий, что это за бремя – быть сыном Дома Солидор.
Девятое Бюро за эти три дня уничтожат почти полностью – мятежные принцы прекрасно осознавали, какую угрозу таит в себе это подразделение Департамента. Среди подчиненных только единицы перейдут на сторону восставших.
Судья-Магистр Зект избежит гибели, именно он соберет выживших Судей, чтобы дать мятежникам отпор. И он будет стоять с другой стороны от Грамиса, когда тот назовет имена тех, кто поднял руку на императорский дом – длинный, длинный список. Судья-Магистр Зект избежит гибели, это правда, но станет вдовцом, не побыв законным супругом и недели – его жена погибнет от выстрела снайпера, предназначавшегося ему. Очень скоро он по примеру Медраута почти перестанет снимать шлем – и Ноа будет думать, что Сандер просто не хочет, чтобы подчиненные видели его мертвые глаза.
Грамис утопит восстание в крови, и на этом с заговорами в Империи будет покончено – на долгие годы; и Сенат больше не осмелится в открытую возражать императору, предпочтя закулисную борьбу; Грамис покажет всем, кому по-настоящему принадлежит Аркадия.
А Форис Зект через неделю после беспорядков в столице швырнет брату на стол прошение о переводе в Третье Бюро. Они с Ноа останутся приятелями, но с братом Судья Зект не будет разговаривать долгие годы. Однажды, после совместной операции они будут сидеть в каком-то баре на границе Старого Аркадиса, и Форис зло и пьяно будет спрашивать: "Как ты можешь работать в этом гадюшнике?" Ноа Габрант так и не сможет ответить на этот вопрос. Потому что иногда – особенно долгими зимними ночами, когда приходится подолгу стоять в карауле, он и сам будет думать, что выбор его друга честнее.
"Старую гвардию" Девятого Бюро после восстания можно пересчитать по пальцам – так мало их останется в живых. И Сандер вернет Ноа в столицу; он будет швыряться званиями и должностями, потому что ему нужны верные люди. Придется прощаться со старушкой "Пандемоной" и окраинами Империи: отныне судьба Судьи Габранта будет связана с Аркадисом.
Ноа будет руководить Специальным Отделом, и жизнь снова войдет в привычную колею – на дверях их кабинета опять будут приклеены вечные записки ("Осторожно, за дверью мировое Зло" или "Снимаем сглаз, исцеляем порчу, собираем компромат. Дорого"), Сандер будет рычать на подчиненных, а подчиненные будут подтрунивать над ним – мол, давно пора Судье-Магистру усыновить Габранта, ведь Специальный Отдел по фамильной традиции всегда возглавляет Зект. Работа снова станет смыслом жизни, вот только у приближенности к высшим сферам окажется оборотная сторона. Солидоры не забывают оказанных милостей точно так же, как неоплаченных долгов. И Грамис будет время от времени просить его об услуге – дело ли в природе их странного договора или еще в чем, но император никогда не требует. Он просит. И от его просьб иногда становится жутковато. Ноа научится лгать, предавать, подставлять определенных людей, наносить удары в спину, и порой будет размышлять, не слишком ли высока цена.
Он станет тенью императора, одним из тех, кто наводит ужас не только на аркадийцев, но и на жителей соседней Розаррии – Грамис сознательно поддерживает грозную репутацию Департамента, умело лавируя между страхом и обожанием. Как следствие, Габранту придется часто бывать в императорском дворце. Или сопровождать Вэйна Солидора в дипломатических поездках. Тогда он начнет задумываться о том, что цена может быть не такой уж и высокой. И что связавший однажды свою жизнь с Солидорами никогда не сможет уйти по собственной воле.
Пелем Габрант скончается на семьдесят четвертом году жизни, и тетя Альма переедет жить в сельскую местность (Ноа так и не поймет, любила ли его тетушка – когда она уезжала, то посмотрела на племянника с жалостью и сказала: "Я отрясаю прах с моих ног, а тебе еще придется помучиться"). И у Ноа останется только Департамент, и без того давно ставший вторым домом, коридоры императорского дворца, да надменный профиль Вэйна Солидора. Не слишком много – но и немало для человека, который попал в Аркадис как военнопленный, и все его имущество составляла потрепанная одежда да пара наручников, любезно одолженных имперскими вояками.
За все эти годы он научится говорить с певучим аркадийским акцентом, до малейших тонкостей следовать непростому имперскому этикету, видеть только то, что ему дозволено увидеть в непростых партиях, разыгрываемых Грамисом. Он научится не смотреть в глаза собеседнику и держать хорошую мину даже при самой плохой игре. Он научится даже на некоторое время забывать о существовании Баша.
Чему он не сможет научиться – так это общению с Солидорами, впрочем, даже к этому можно будет привыкнуть, если очень захотеть. Если не видеть в маленьком Ларсе точную копию Вэйна в том же возрасте. Если не вздрагивать каждый раз, когда слышишь голос старшего принца, так похожий на голос Поля. Если помнить о том, что твоя верность тебе уже не принадлежит.
Когда после трагедии в Набудисе, во время которой при невыясненных обстоятельствах погибнут Форис и Сандер Зекты, Вэйн Солидор собственноручно вручит ему шлем Судьи-Магистра, Ноа Габрант даже не очень удивится.
И только будто ногтем по грифельной доске царапнут по памяти слова Медраута, сказанные им, кажется, целое тысячелетие назад: "Никогда не подпускай к себе никого на расстояние удара".
"Возможно, - подумает Ноа, просматривая сверхсекретные документы о Набудисе и целый ворох неотправленных писем брату, которые Сандер хранил в ящике стола, - проклятие Судей-Магистров Девятого Бюро действительно в этом". Но ему все равно будет уже слишком поздно следовать мудрому совету.
Ничего этого приглашенные на свадьбу не знали, и они были счастливы в своем неведении.
Судья Габрант зевнул, прикрывая рот ладонью. Половина гостей уже разбрелась, новобрачные под шумок улизнули, надо полагать, наслаждаться преимуществами первой брачной ночи, но самые крепкие из сотрудников Девятого Бюро с честью выдерживали испытание градусом. Форис, вознамерившийся, похоже, опустошить винный погреб своего семейства, опасно качнулся на стуле и попытался принять вертикальное положение. Габрант незаметно пнул его под столом, но Судья Зект не обратил на приятеля никакого внимания.
- У меня тост! – громогласно заявил он.
- Горько! – отозвался кто-то на другом конце залы, но Фориса было не так-то просто сбить с толку.
- Не угадал, - осадил он шутника, - это к другому Зекту. И думаю, ему сейчас будет все равно, даже если весь Департамент Судейства будет жаловаться на горечь. Так, о чем я? А! Тост!
Как ни странно, стоял он относительно прямо, даже не покачиваясь, и Ноа решил отложить спасательную операцию на потом. Форис поднял бокал и провозгласил:
- За новый день, и пусть он будет еще лучше, чем предыдущий!
Кто-то хихикнул, посмотрев на часы, но большинство Судей присоединились к Форису.
- За новый день! – раздался гул нестройных голосов.
Ноа улыбнулся и легонько стукнул по бокалу в руке Фориса костяшками пальцев.
- За новый день, - повторил он.
FIN