Синица в небе
Автор: Мейрит aka Quistis Trepe
Фэндом: Final Fantasy XII
Пэйринг: Аль-Сид/достаточно скоро становится очевидным, кто
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: типаангст, вероятно
Дисклеймер: все не мое, поиграюсь и отдам
И кто в плену у кого, когда ты падаешь вдруг
Под сенью вечных олив, прервав стремительный бег,
И вырываешь кувшин у водоноши из рук,
И жадно пьешь, и молчишь, и ударяешься в смех,
И виноградину мне бросаешь за воротник,
И растворяешься средь тысячеликой толпы:
Ты не игрушка моя, и ты не мой ученик…
И наполняется след твоей горячей стопы
Дождевой водой, летящей наискосяк...
(с) Эжен
Под сенью вечных олив, прервав стремительный бег,
И вырываешь кувшин у водоноши из рук,
И жадно пьешь, и молчишь, и ударяешься в смех,
И виноградину мне бросаешь за воротник,
И растворяешься средь тысячеликой толпы:
Ты не игрушка моя, и ты не мой ученик…
И наполняется след твоей горячей стопы
Дождевой водой, летящей наискосяк...
(с) Эжен
В детстве у него жили райские птички. Подарок одного из высокопоставленных вельмож младшему сыну императора, две сладкоголосые певуньи недолго обитали в покоях Фарида Маргрейса: не выносивший громких звуков принц передарил их собственному сыну. Аль-Сид птиц полюбил, поил молоком, подкармливал халвой и другими сладостями, любовался радужным оперением и мечтательно вздыхал, заслышав нежную трель. Ему казалось, что его питомицы похожи на него самого: живут в золоченой клетке и ни в чем не знают отказа, да только в их песнях все равно нет-нет - да проскользнет тоска по бескрайнему синему небу. Тоска по свободе.
Он настолько привязался к птицам, что брал с собой клетку даже на загородные прогулки: ставил перед собой в седле, неловко придерживая одной рукой, и успокаивал встревоженного неожиданным соседством чокобо. Потом, вечером, Аль подолгу сидел на подоконнике и разговаривал с птицами обо всем, увиденном за день.
Все закончилось, когда стало известно о прибытии иностранной делегации. Отец зашел к нему после завтрака, остановился перед окном, болезненно прямой, почти не опираясь на инкрустированную перламутром трость. Аль-Сид сидел молча, склонив голову, и слушал короткие, отрывистые слова. Мальчик знал, что младший аркадийский принц ненамного старше его самого, но никак не ожидал, что отец прикажет передать с посольством подарок для Вэйна Солидора. Тем более - такой. И когда Фарид Маргрейс протянул руку, чтобы забрать клетку, его сын отчаянно замотал головой и вцепился обеими руками в тонкие золотые прутья.
Высушенное солнцем и ветром лицо Фарида не смягчилось, но он, все же, сказал:
- Если хочешь, можешь оставить себе одну. Но ума не приложу, зачем тебе целых два не приносящих пользы домашних животных.
- Нет, отец! - у Аль-Сида на глазах выступили слезы, и он сердито утерся предплечьем. Младший сын младшего сына Дома Маргрейс давно усвоил, что плачем от мужчин ничего не добьешься: реветь для выгоды можно только на женской половине. Мальчику хотелось выглядеть взрослым и рассудительным, но предательские слезы все равно подступали, когда он думал о разлуке со своими любимицами. Отцу ведь не объяснишь, что отнять у него птиц - все равно, что отрезать руку или ногу!
- Не надо! - повторил он, не выпуская прутьев клетки. - Им нельзя расставаться, они же умрут друг без друга!
Отец поморщился.
- Это всего лишь две безмозглые птахи, Аль. Не устраивай трагедию из ничего.
С этими словами он распахнул клетку и точным движением схватил одну из птичек. Пестрая пленница испуганно заверещала, ее товарка заметалась по клетке, Аль-Сид взвыл и повис на отцовской руке, пытаясь разжать стальную хватку.
- Отпусти, отпусти ее, иначе я... - бессвязно выкрикивал он, не в силах придумать достаточно убедительную угрозу. Вдруг что-то отчетливо хрустнуло, и птица в кулаке у отца замолчала. Мальчишка замолчал, расширенными от ужаса глазами глядя на то, как Фарид брезгливо кидает бездыханное тельце на подоконник и вытирает пальцы о край расшитой серебром туники.
- Ты убил ее? - задыхаясь, прошептал он, чувствуя, как в груди будто растет снежный ком, замораживая внутренности.
- Нельзя убить то, что лишено дара жизни, - сухо сказал отец. - Впрочем, теперь они бесполезны - цепь передачи разомкнута, - непонятно добавил он и уставился на сына из-под кустистых бровей. - А с тобой я потом поговорю.
Аль опустил голову и не поднимал глаз, пока не хлопнула дверь детской; его била крупная дрожь.
Страшно было смотреть на мертвую птичку и страшно не смотреть - как зачарованный, он медленно подошел, убеждая себя, что ему привиделся металлический блеск среди ярких перьев. Он сглотнул и пошевелил неподвижный мягкий комочек. Из безжизненного тельца выкатилась крошечная шестеренка, из порванного крыла торчали какие-то провода и пружинки.
И тогда мальчик закричал.
***
"Райскими птичками" он назвал своих телохранительниц. Грациозные, гибкие девушки, прекрасные и смертоносные - они как будто стали насмешкой младшего принца над собственным прошлым. Его птички, словно те, другие, из далекого прошлого, могли проникнуть в любой Дом и с механической точностью выполнить отданный приказ. Аль-Сид Маргрейс слыл мотом и беспечным прожигателем жизни, вечно окруженным хихикающими девицами, но он не забыл ничего. Ни детских обид, ни былого предательства. Ни того, как внезапно и необратимо его отец превратился в старшего сына императора и наследника трона, в то время как его братья один за другим погибали вполне убедительными естественными смертями. Внезапно осиротевшие кузены и кузины юношу волновали мало, но ему совсем не улыбалось из внука императора превратиться в сына, поэтому за ходами и интригами Фарида он следил с болезненным интересом – и, все же, не ожидал, что собственный отец пришлет к нему убийц.
"Или не отец. Или не убийц", - подумал Аль-Сид, задумчиво изучая виртуозно вскрытый и снова запертый замок на дверях кабинета. Кто бы не поджидал его за дверьми, незваные гости явно не были в курсе, что принц разбирается в подобных уловках. Зато прекрасно знали, что сегодня у "птичек" заслуженный выходной, поскольку их подопечный решил для разнообразия провести день за бумажной работой.
Он пожал плечами и толкнул тяжелую резную створку, мысленно отмахиваясь от ребячливого предвкушения приключений.
Получасом позже, прикладывая к разбитой скуле лед, принц все еще пытался понять, что же он сделал не так. По всему выходило полное несоответствие теории и практики, как выразился бы какой-нибудь университетский профессор: эгоцентризм или что-нибудь в этом роде. Аль-Сид ждал, что придут за ним, а оказалось, что незваному гостю требовалось отсутствие хозяев. В результате копавшийся в сейфе подросток обернулся на стук двери и, недолго думая, запустил в принца первым попавшимся под руку предметом. Массивное пресс-папье с императорским гербом чудом не расквасило отпрыску этого самого императора нос, только рассекло острым краем щеку, и пока Аль-Сид ошеломленно разевал рот, как выброшенная на берег рыба, юный воришка не мешкал. Он распахнул окно и выпрыгнул наружу, совершенно игнорируя тот факт, что покои младшего принца располагались отнюдь не на первом этаже. Перевесившись через подоконник, Аль-Сид чертыхнулся – под его окном плавно и задумчиво проплывал монорельсовый поезд, а мальчишка, угнездившийся на крыше, еще и нахально махал рукой жертве неудавшегося ограбления. Можно, конечно, было вызвать охрану, и принц уже протянул руку к коммуникатору, но кнопку так и не нажал, вместо этого отправившись искать лед и пластырь. Глупо как-то выходило, по-детски – забрался в кабинет какой-то пацан, рылся в бумагах (каких именно, кстати, бумагах?), ничего не взял и был таков. Принц, подумав, положил еще пару кубиков льда в стакан и налил полпальца золотистой ароматной настойки. Пожалуй, пришло время ему взять небольшой отпуск.
В отличие от Аркадиса, Нижний Город здесь не был в прямом смысле "нижним". Жители столицы Розаррии не строили стоэтажных небоскребов, предпочитая размерам – гармонию форм. Даже императорский дворец, раскинувшийся на целый квартал, не бросал вызов небесам шпилями и башнями, а смотрелся дорогой игрушкой, искусно вписанной в окружающий пейзаж. Дальше к окраинам улочки становились уже и извилистее, архитектура – попроще, а в портовой части и вовсе фонари по ночам горели через один, и здесь-то можно было найти любой вид сомнительных удовольствий и самых разнообразных подозрительных личностей.
Аль-Сид шлялся по улицам без определенной цели, заходил в бары, пропускал стаканчик то тут, то там. После некоторых раздумий, принц не стал даже затевать маскарад – в конце концов, что может быть естественнее для знатного шалопая, чем вечерний поход по кабакам и борделям за острыми ощущениями?
Остановку он сделал в одном из открытых кафе, с террасы которого открывался вид на всю улочку и ближайшую площадь. За пару часов информации накопилось не то, чтобы очень много, но достаточно для некоторых промежуточных выводов. Сумеречный мир за пределами богатых кварталов кто-то взбаламутил, и сделал это сознательно. Вокруг говорили, и говорили много – о магицитах, артефактах, каких-то новых технологиях… Информация, которую следовало принять к размышлению. Странно только, что на фоне спроса на все магическое какой-то вор заинтересовался младшим отпрыском Дома Маргрейс, который, как известно, мистикой во всех смыслах не занимался.
Пока он обдумывал эту мысль, прихлебывая обжигающе горячий кофе, некто в ярком плаще без приглашения опустился на стул напротив него. Из-под капюшона лукаво блеснули карие глаза, и принц поймал себя на том, что очень медленно - слишком медленно, лишь бы не расплескать - опускает чашку на заляпанный столик. Незваный гость расплылся в широкой улыбке, и хотя лицо его оставалось в тени, Аль-Сид был почти на сто процентов уверен, что не ошибся. Но, все же, стоило окончательно убедиться.
- Что, в комнате ценных вещей не оказалось, и вы надеетесь, что я ношу их при себе? - самым светским тоном осведомился он, приподняв темные очки, как будто чтобы получше рассмотреть собеседника.
Означенный собеседник звонко рассмеялся:
- Признаюсь, такая мысль приходила мне в голову, - голос у него оказался совсем не мальчишеский, - но, прежде чем тюкнуть вас по голове в темном переулке и раздеть догола, я решил все же поинтересоваться, зачем чокобо забрался в пещеру, где можно встретить дракона?
- Очаровательная метафора, - суховато сказал Аль-Сид. – Полагаю, стоит сказать спасибо, что не сравнили с равнинным кроликом?
- Не знаю, что вам не нравится, - осклабился юноша. – Чокобо – благородные и сильные животные.
Принц доброжелательно улыбнулся, возвращая очки на место, и внезапно сделал молниеносное движение вперед, схватив сидевшего напротив за руку.
- Только мозги у них куриные, - прошипел он, чувствуя, как заполошно бьется пульс в тонком запястье под его пальцами.
- И это тоже, - казалось, его собеседник ничуть не был смущен подобной грубостью, напротив, находит происходящее весьма забавным. Аль-Сид сильнее стиснул пальцы, и…
Он так и не понял, что именно произошло – юноша вывернулся из его захвата без малейшего труда, просто крутанув рукой. Блеснули в тени капюшона белоснежные зубы, взметнулась пестрая ткань, и вот вор уже растворился в уличной толпе, как и не было его. Принц, чертыхнувшись, швырнул на столик пару золотых и поспешил за беглецом.
Уже безнадежно рассвело, когда он, уставший и обозленный, брел, наконец, к себе домой. Улицы опустели, воздух был прозрачен и пронзительно чист, а в небесах не проносилось ни одного экипажа – вместо этого там безраздельно властвовали птицы. Аль-Сид и сам толком не знал, зачем всю ночь шатался по городу – то, что шансы поймать парнишку стремятся к нулю, было ясно с самого начала. И все же принцу почему-то не хотелось возвращаться во дворец. Он любовался ночной столицей - своей столицей; заглядывал в темные лавочки, заполненные разными диковинками; отклонил пару предложений провести ночь не в одиночестве; беседовал с бойкими торговцами пряностями, которые среди своего ароматного товара прятали наркотики; рассматривал чужеземные наряды. А потом толпа как-то рассосалась сама собой, и остался только ветер, фонари за коваными чугунными оградами, да постепенно светлеющее небо. И сейчас, все еще с неохотой, он возвращался домой, долго искал в кармане кодовую карту, возился с замком, и почему-то совсем не удивился когда, пройдя в свои комнаты, почувствовал присутствие чужого.
- Как там? – насмешливо сказал он полумраку, но так и не стал раздергивать бархатные шторы. – Чокобо, забравшийся в логово дракона?
- Я же сказал – мне интересно, - сообщил знакомый голос, и теплое дыхание обожгло затылок принца. Аль-Сид вздохнул.
- Любопытство – не порок, а способ познания окружающего мира? – промурлыкал он, разворачиваясь и стягивая с головы юноши капюшон.
- И, похоже, мы оба разделяем эту страсть, - вторил принцу незваный гость.
Это была их игра. Временами Аль-Сиду казалось, что нельзя бесконечно ходить по краю и не оступаться, порой он удивлялся, как мог раньше существовать без этого ощущения постоянного риска. Телохранительницы принца только неодобрительно качали головой, когда раз за разом он отпускал их, чтобы отправиться в прогулку по ночному городу. А потом была какая-нибудь "случайная" встреча в самом неподходящем для этого месте, и жаркие взгляды, и жаркие прикосновения. Никаких предварительных договоренностей, - они вообще почти не разговаривали, только иногда обменивались колкостями, - и, вместе с тем, понимали друг друга без слов, принимая негласные правила этой странной игры. Никаких обязательств – принц игнорировал еле заметный аркадийский акцент своего нового знакомого, а тот, в свою очередь, не делал ни одной попытки выпытать чужие тайны, и эта недосказанность только придавала остроты их отношениям. На досуге Аль-Сид строил логические конструкции типа "я знаю, что он знает, что я знаю", но дни пролетали, будто в полусне, а ночи оказались вдруг заполнены яркими, неожиданными впечатлениями.
Однажды они забрались на крышу ратуши. Аль-Сид просто сидел на нагревшейся за день под солнцем черепице и подставлял разгоряченное лицо соленому ветру, пытаясь взглядом проникнуть за горизонт – как знать, что там? Его спутник тем временем пытался развинтить золоченый флюгер. В другой раз – гуляли по скользким скалам у самой кромки обрыва, и внизу белыми хлопьями пенился прибой, и брызги казались в лунном свете ожившими звездами. Потом – внезапно очутились в опиумном притоне, где тучные торговцы решали споры за кальяном, то и дело выпуская в воздух колечки разноцветного дыма, а гибкие девушки в полупрозрачных одеждах танцевали, звеня металлическими браслетами на запястьях и лодыжках. И Аль думал, что живет, как не жил никогда, как будто только теперь ему удалось вдохнуть полной грудью, рассмотреть все оттенки мира вокруг, вдруг расцветшего яркими красками. И только иногда возникал мерзенький голосок в сознании, твердящий: "Ничего хорошего из этого не выйдет".
Он ведь и не пытался извлечь выгоду из этих случайных отношений, правда? Просто – ловил попутный ветер и жил в свое удовольствие. И неважно, что такой жизни недолго суждено было продлиться.
Когда ему на стол легла толстая стопка мелко исписанных листов, Аль-Сид недоуменно поднял глаза на одну из своих "птичек". Челита хмурила брови, но молчала. Тогда принц придвинул к себе доклад.
- "О свойствах природного нефицита", - прочитал он вслух и покосился на телохранительницу. – Это, вообще, что?
- Вы просили собрать материал, сир, - голос девушки казался полностью лишенным эмоций.
- Я? – искренне изумился принц. – С какой стати мне интересоваться мифическими божественными камнями?
- Вы не сообщили мне об этом, - безукоризненно вежливо ответила Челита. – Возможно, потому что приказ был передан в письменной форме.
- Давно? – спросил он, уже чувствуя, как нехорошее предчувствие скребется крошечными коготками где-то внутри, и уточнил: - Давно я приказал собрать информацию?
- Неделю назад, - ему все-таки удалось поколебать ее ледяное спокойствие. – Я сделала что-то не так… Сир?
- Нет, Челита, - Аль-Сид постарался улыбнуться, сам понимая, насколько жалкой и вымученной получилась улыбка. Неделю назад он обнаружил в своей комнате вора – и пропал, пропал безвозвратно. – Спасибо, ты хорошо потрудилась. Можешь идти, я еще поработаю.
И только когда дверь за "птичкой" затворилась, принц позволил себе со всей силы ударить кулаком в стену, обдирая костяшки пальцев, страстно мечтая, чтобы эта – мимолетная – боль осталась единственной для него.
Он строил планы страшной мести – и тут же отвергал их. То метался по комнате, будто тигр по клетке, то сидел, неподвижно глядя в стену. В результате, так ничего и не придумав, принялся вспоминать – каждую минуту, каждое мгновение, проведенное рядом с этим человеком… чьего имени он так и не узнал. Даже имени! Ему не доверили и такой малости, в то время как сам он…
Положительно, словно сошел с ума.
И не хотел излечиваться от безумия.
Небо за окном уже окрасилось во все оттенки фиолетового, когда сквозняк шевельнул шторы и скрипнула входная дверь. Бесшумно ступавший гость остановился на пороге комнаты, глядя на принца, все еще сидевшего за письменным столом. На столе, перевязанная траурно-черной лентой, покоилась заветная папка.
Никто из них не произнес ни слова, пока Аль-Сид, не в силах вынести тишины, слегка не пододвинул бумаги к позднему посетителю.
Вор улыбнулся, но не сделал ни шага вперед.
- Разве ты не за этим пришел? – нарочито небрежно осведомился принц, мысленно поздравляя себя – что ж, по крайней мере, голос не сорвался. Маленькая, но все же победа.
- Ты уверен? – вопросом на вопрос ответил его собеседник, с любопытством склоняя голову к плечу. Было не очень понятно, что именно он имеет в виду, и Аль-Сид, как в омут, бросился очертя голову вперед, выпалив:
- Эти бумаги – они окажутся в Аркадисе?
Насмешливый кивок головы в ответ разом оборвал все его призрачные надежды. Вор все же приблизился – все той же легкой, неслышной походкой, склонился над столом, опираясь на руки, разом оказавшись так близко, что принц почувствовал на своих губах чужое дыхание.
- Я же предупреждал, - шепнул юноша.
- Да, - выдохнул Аль-Сид. Безусловно. Его предупреждали, и не раз, и только он мог оказаться настолько идиотом, чтобы так легко угодить в ловушку. – И кто же, если не секрет?
Он был слишком занят собственными переживаниями, и, пожалуй, ожидал чего угодно, только не простого и честного ответа.
Поцелуй был короток – так, едва ощутимое касание, но даже оно обожгло, будто каленым железом.
- Розаррийские сладости не для меня, мой принц, ведь я отравлен ядом Солидоров, - с насмешливым пафосом произнес вор, забирая папку.
Аль-Сид стиснул пальцы на рукояти кинжала, который держал под столом. Было бы так просто оборвать эту жизнь одним движением, но что-то его останавливало.
Он только надеялся, что не страх увидеть вместо живой горячей крови шестерни и пружинки.
Утром принц проснулся в том же самом кресле, где и задремал накануне, с дичайшей головной болью, и долго не мог сообразить, откуда же на столе его кабинета красуется все та же стопка бумаг, перевязанная траурной лентой. Но, как он ни ждал, за папкой больше никто не пришел.
***
- И еще, Челита, послушай, - Аль-Сид Маргрейс отвлекся от списка, который диктовал своей верной помощнице, и задумчиво посмотрел в окно, покусывая кончик стила. – Кроме досье на членов императорской фамилии, меня интересуют все, кто входит в их круг – друзья, советники… любовники.
Сказал, и порадовался почти незаметной запинке. Перед ним лежала папка с материалами по нефициту, раскрытая на странице, посвященной исследовательской лаборатории Драклор.
Аркадис, похоже, всерьез занимался древними легендами – чем не повод для принца из Дома Маргрейс поближе их изучить? Достаточно близко, чтобы подобраться на расстояние удара.
И чтобы вернуть улетевшую из клетки птицу.