Хотела поднять пост с гифкой - поимела все-таки совесть. XDD
Поэтому тут будет еще раз картинка из этого поста:

И 400 слов к ней, которые так и не стали фанфиком и уже не станут, ибо некогда совершенно, пусть лежат так, нужно их вынуть из головы; мешают.
Чарльз, Эрик, R, смысла не, пощады без, бета? Не, не слышал***
Кончики пальцев покалывает, как будто он готовится сдвинуть с места спутниковую тарелку, или подводную лодку, или весь этот чертов особняк, каждую балку и каждый гвоздь - но Эрику не нужно делать ничего подобного. Всего-то - обнять. Прикоснуться к доверчиво прижимающемуся к нему Чарльзу. Прижать и не отпускать, так просто, почему же Эрик задерживает руку в воздухе, не решаясь закончить жест? Почему смотрит куда-то в полумрак и колышущиеся тени поверх плеча Чарльза?
Того, судя по всему, подобные мелочи не волнуют - он придвигается еще ближе, будто ввинчивается в чужое личное пространство, ласкается, едва не мурлыча; его руки - на плечах, на груди, под водолазкой, его губы тычутся Эрику в подбородок, его улыбку можно ощутить на коже - она отпечатывается там, словно клеймо. Эрик вздрагивает. Ему кажется, что полумрак тоже щерится улыбкой, знакомой и многозначительной. "Прочь из моей головы", - думает он, чувствуя дыхание Чарльза на своих губах, и учащающийся пульс, и едва ощутимый запах зубной пасты, и Чарльз близко, так близко, что можно рассмотреть каждую бледную веснушку на переносице, и выпавшую ресницу, прилипшую к скуле - на счастье, - и неестественно расширенные зрачки. Все это можно было бы увидеть, если бы Эрик смотрел на Чарльза, а не в темноту за его спиной.
Но поцелуй ему пропустить не удается.
Чарльз, как и положено настоящему ученому, привык всегда и во всем добиваться ответа. Эрик выдыхает ему в губы - полузадушенно и, вместе с тем, облегченно - и опускает, наконец, ладонь на талию Чарльза, повыше края выбившейся из-под ремня рубашки, притягивает еще ближе, хотя ближе, кажется, уже некуда, между ними не остается - воздуха, недомолвок и колебаний. Не остается теней.
Зато есть - Чарльз, живой, теплый, фыркающий куда-то в шею Эрику. "Щекотно", - бормочет он, и вертится, ерзает, и некуда уже отступать, и нечего больше сдерживать - разве что не то стон, не то всхлип, срывающийся с губ, когда Чарльз трется об него особенно настойчиво, и, кажется, собирается опуститься на колени, оставить Эрика один на один с мускусной, наполненной тяжелым дыханием темнотой, и этого он уже допустить не может – сжимает пальцы сильно, до синяков, хватает за ворот, вздергивает на ноги, разворачивает, впечатывает спиной в стену. Целует, словно надышаться не может, распробовать до конца, и Чарльз комкает его водолазку на спине, чуть ли не с рычанием дергает неподатливую ткань, и Эрик чувствует себя до смешного – неуязвимым.
Даже несмотря на то, что подставил темноте незащищенную спину.
Каким-то непостижимым образом он знает – здесь и сейчас, в кольце этих рук, он, действительно, не один.

@темы: Тараканы из Альдригланда, Драбблбол, Уроки церебрального секса, Пикспам